Игра без козырей - Дик Фрэнсис

— Пошел к черту.

Чико засмеялся. И было чему. Я в ту ночь дежурил в офисе потому, что он пошел на свидание с девушкой. Иначе пуля Эндрюса могла бы превратить в перечницу его кишки, а не мои.

— Эндрюс, — задумчиво протянул он. — Кто бы мог подумать? Этот маленький вонючий трус. Но все равно, если бы ты сделал, как я тебе сказал, — сидел бы спокойно в умывальной и наблюдал за тем, что он делает, — мы бы потом поймали его. Легко и без лишних хлопот. И ты, как всегда, слонялся бы без дела по офису, а не валялся тут.

— Что теперь говорить, — отмахнулся я. — А что бы ты сделал на моем месте?

— Наверное, то же, что и ты, — фыркнул Чико. — Мне бы хотелось подвесить ему один-два «хвоста» из отставных полицейских и посмотреть, куда он пойдет, кто его послал.

— А теперь мы не знаем.

— Не знаем, — вздохнул он. — И шеф не очень доволен этой историей. Он знал, что я собираюсь использовать офис как ловушку, но считал, что мышеловка не сработает. И получилось, что он оказался прав. Ему все это не нравится. Они могли бы подложить в офис бомбу, говорит он, а не посылать трусливого воришку. Шеф склонен отступить, спустить дело на тормозах. И конечно, этот идиот Эндрюс, когда влезал, разбил стекло, и, видимо, мне придется заплатить. Представляешь, этот маленький паршивец не сумел открыть задвижку.

— Я заплачу за стекло, — сказал я.

— Да уж, — усмехнулся он. — Я так и рассчитывал, что ты заплатишь, если я скажу тебе об этом.

Чико прошелся по комнате, рассматривая обстановку. Хотя рассматривать особенно было нечего.

— Что это за бутылка, из которой капает тебе в руку?

— Насколько я могу судить, что-то вместо еды. Мне тут ни разу не давали есть.

— Боятся, наверно, что кишки опять прохудятся.

— Да, наверно.

— А почему у тебя нет здесь телевизора? — Он обвел глазами палату. — Тебе стало бы веселее, если бы ты увидел, как другие глупые ублюдки получают пулю. Разве нет? — Он посмотрел на картонку, висящую в ногах на спинке кровати. — У тебя утром температура была тридцать девять и две, тебе сказали? Ты не считаешь, что ее надо сбивать до прихода сестры?

— Нет.

— Похоже, что рассыльный Джонс говорил правду. Он болтал, будто из тебя на пол вытекло столько крови, что можно было бы сделать несколько маленьких пудингов.

Я не оценил чувство юмора Джонса.

— Ты вернешься в агентство? — спросил Чико.

— Может быть.

Чико подошел к окну и принялся завязывать узелки на шнуре шторы. Я наблюдал за ним. Худой, сутулый, он был настолько переполнен энергией, что ни минуты не мог посидеть спокойно. Чико провел в засаде в умывальной комнате две бесплодные ночи, прежде чем на третью я сменил его. И я знал: если бы он не был так увлечен работой, то не смог бы перенести десять часов полного бездействия. В команде Рэднора Чико был по возрасту самым младшим. Он считал, что ему двадцать четыре года, но точно этого никто не знал, потому что младенцем его в детской коляске оставили на ступеньках полицейского участка.

Если бы полицейские не относились к нему по-братски, говорил Чико в минуты откровенности, то он бы воспользовался преимуществами запоздалого физического развития и стал правонарушителем. Он так и не вырос и остался невысоким, поэтому не смог стать полицейским. Казалось, он просто создан для агентства Рэднора. Чико работал блестяще, соображал быстро, и ни у кого в агентстве не было такой реакции, как у него. Он увлекался дзюдо и борьбой, но, кроме бросков и захватов, принятых на спортивной арене, знал и приемы покруче. Хотя по росту он, наверно, был самым маленьким в агентстве Рэднора, это никак не влияло на эффективность его работы.

— Как продвигается дело? — спросил я.

— Какое дело? А, это... Ну, после того как ты получил пулю, горячка, кажется, миновала. После той ночи Бринтону не угрожали по телефону и не присылали писем. Видно, тот, кто точил на него зуб, смылся. Бринтон чувствует себя почти в безопасности и цапается с шефом по поводу платы. Еще день-два, и я сдам дело в архив. Бедный Бринтон, кто же теперь будет держать его ночью за руку, чтобы он спокойно спал? В любом случае, это дело уже не мое. Завтра я полечу из Ньюмаркета в Ирландию в одном боксе с жеребцом, который стоит сто тысяч фунтов.

Сопровождать лошадей — еще одна мелкая работенка, которую мне никогда не поручали. Чико любил ее и ездил часто. После того, как однажды он перебросил через стену высотой в семь футов предполагаемого злоумышленника весом пятнадцать стонов[2], на него всегда был большой спрос.

— Ты обязательно должен вернуться, — неожиданно сказал Чико.

— Почему? — удивился я.

— Не знаю... — он состроил гримасу. — Глупо, конечно, ведь ты там только ходишь и улыбаешься, но все привыкли, что ты рядом. Понимаешь, дружище, ты удивишься, но без тебя чего-то не хватает.

— Понимаю, ты шутишь.

— Ага... — Чико развязал узлы на шнуре шторы, засунул руки в карманы брюк и вдруг вздрогнул. — Бог знает почему в этой палате мурашки бегают по спине. Тут очень жарко и воняет дезинфекцией. Противно. Ты что, собираешься здесь пустить корни? Когда тебя отпустят?

— На днях, — неуверенно пробормотал я. — Счастливого пути.

— До свидания. — Чико кивнул и с облегчением ринулся к двери. — Тебе надо что-нибудь? — спросил он, взявшись за ручку. — Книги или еще что?

— Спасибо, ничего не надо.

— Ничего... В этом ты весь, Сид, дружище. Ничего не хочешь. — Он улыбнулся и исчез за дверью.

Я ничего не хотел. В этом я весь. Я имел то, что хотел больше всего на свете, и безвозвратно потерял. И я не нашел ничего взамен утраченного. Я смотрел в потолок и ждал, пока пройдет время. Я желал одного: встать на ноги и не чувствовать себя так, будто съел сто фунтов зеленых яблок.

* * *

Через три недели после того, как я получил пулю в живот, меня навестил тесть. Он пришел под вечер, принес маленький сверток и без слов положил на стол возле кровати.

— Ну, Сид, как ты себя чувствуешь? — Тесть удобно расположился на легком стуле, закинул ногу на ногу и закурил сигару.

— Поправляюсь. Более или менее. Скоро выйду отсюда.

— Прекрасно. Прекрасно. И какие у тебя планы?

— Никаких.

— Ты же не сможешь вернуться в агентство, не... э-э... выздоровев, — заметил он.

— Видимо, не смогу.

— Наверно, ты предпочел бы погреться где-нибудь на солнце, — сказал он, изучая кончик сигары. — Но я был бы рад, если бы ты провел несколько дней со мной в Эйнсфорде.

Я не сразу ответил.

— А где будет?... — начал я и замолчал в нерешительности.