Слабо не влюбиться? - Татьяна Юрьевна Никандрова

в разговорах с женой тут же меняет слово «мой» на «твой».

— Что случилось? — в дверях показывается запыхавшаяся тетя Алина с кухонным полотенцем в руках.

— Артём сделал пирсинг, — с угрюмым видом констатирует ее супруг.

— Господи! Где?

— Так и подмывает ответить в рифму, — кисло шутит мужчина.

— Макар! — она выпучивает глаза. — Ну не при детях!

— Эти дети… — он бросает на нас гневный взгляд через плечо. — Эх, так бы и дал по шее!

Он легонько замахивается на Артёма, но тот как ни в чем не бывало продолжает давить обворожительную лыбу, которая на этот раз адресована матери, взволнованно бегающей по нему глазами.

— Ну иди сюда, паршивец, дай хоть посмотрю на твой пирсинг, — устало вздохнув, тетя Алина манит сына пальцем.

— Только не трогай, — предупреждает мальчишка.

— Не трогаю, не трогаю, — ворчит она, рассматривая плоды моих стараний. — Иглу хоть простерилизовали?

— Да, на огне, — подаю голос я, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Тетя Алина — врач. Пускай невролог, но все же. Если с Артёминым ухом будет твориться что-то совсем уж неладное, она, наверное, заметит.

— Ладно, — женщина вздыхает. — Надеюсь, второе ухо прокалывать не планируешь?

— Пока нет, — пожимает плечами Артём. — А дальше — кто знает.

Его родаки быстро переглядываются. Ох, нарвется он однажды на ремень! Сдадут у дяди Макара нервы, попомните мое слово!

— Теть Алин, — переключаю внимание раздраженных взрослых на себя. — Я когда прокол сделала, так крови много было… Как думаете, это нормально?

— Сосуд, наверное, задела, — предполагает она. — Понаблюдаем за ухом. Посмотрим, как заживает.

Тёмина мама всегда такая: мудрая и понимающая. Нет, в порыве гнева она, конечно, на сына и прикрикнуть может, и тапком запульнуть. Но это, когда он уж совсем палку перегибает. А в целом, тетя Алина — замечательная женщина. Я ее почти как свою маму люблю. Недаром они лучшие подруги. Даже сестрами себя в шутку называют.

Наши семьи вообще дружат с незапамятных времен. Отцы познакомились еще в институтские годы: учились в одном ВУЗе. А спустя несколько лет выяснилось, что бывшие однокурсники стали соседями: семья Соколовых переехала в наш дом. Тетя Алина и моя мама, следуя примеру мужей, сразу нашли между собой общий язык и подружились.

С тех пор мы с Темой растем, что называется, бок о бок. Учимся в одной школе, тусуемся в одной компании и каждый Новый год празднуем за одним столом. Мы не просто лучшие друзья, мы — сообщники. Всегда и во всем. Я люблю Тёму как брата, которого у меня никогда не было, и мечтаю, что через много-много лет мы, так же, как и наши родители, будем отмечать праздники в кругу семей. Шумно, весело, душевно.

— Ну что, молодежь, пора собираться в город, — говорит дядя Макар, вытаскивая в коридор сумки. — А то на выезде скоро пробки начнутся.

Ах да, чуть не забыла: у нас с Соколовыми и дачи в одном поселке находятся. Поэтому мы с Темой часто выбираемся за город то с его предками, то с моими. Загораем, плещемся в вечно цветущей речке, играем с местными ребятами в волейбол, а ближе к ночи втихаря сбегаем из дома и вытворяем такое, о чем взрослым лучше не знать. Короче говоря, веселимся на полную катушку.

Правда, иногда родаки заставляют нас поливать огурцы и полоть картошку, но мы относимся к этой трудовой повинности с поистине философским терпением. Сами посудите, уж лучше два часа проторчать в огороде попой кверху, а потом с чистой совестью наслаждаться заслуженным отдыхом, чем все выходные изнывать от жары в душных каменных джунглях. У нас в городе ведь даже пляжа приличного нет!

— Домой? Так скоро? — лицо Артёма грустно вытягивается. — Может, хоть на денечек задержимся? А, пап?

Я знаю, почему он расстроился. Хочет побыстрее продемонстрировать округе проколотое ухо и насладиться маленьким триумфом. Ведь он в очередной раз доказал, что ему не слабо. Но если мы сейчас уедем, Тёме придется отложить хвастовство своей безбашенностью до следующих выходных. А для моего неугомонного друга это очень-очень долго.

— Сын, ты же знаешь, нам с мамой на работу завтра, — отмахивается дядя Макар. — Иди давай вещи собирай.

— Ща, я только по-быстрому на улицу сгоняю, — не теряет надежды мальчишка.

— Я сказал, собирай вещи, — чуть ли не по слогам зловеще цедит мужчина, всем своим видом давая понять, что выходка с пирсингом все еще не забыта. А затем переводит строгий взгляд на меня. — Тебя, Вася, это тоже касается.

— Конечно, — пищу я, смиренно опуская глаза в пол.

А затем хватаю за руку недовольно пыхтящего друга и утягиваю его в комнату. Хватит с нас проделок. Пора становиться примерными детьми. Хотя бы на остаток сегодняшнего дня.

Глава 3

— Господи, что с этими огурцами-то делать? — растерянно выдает тетя Алина, оглядывая многочисленные заполненные доверху пакеты.

В этом году урожай и впрямь выдался знатным. Огурцов у Соколовых не просто много, а прямо-таки неприлично много. Ими забит почти весь багажник их довольно вместительного седана.

— Свари из них варенье, ма, — лениво бросает Артём, гоняя во рту мятную жвачку.

— Варенье? Из огурцов? — женщина недоверчиво приподнимает бровь. — Из них вроде не делают…

— А ты стань первой, — посмеивается мальчишка. — Рискни! Создай свой собственный рецепт! Будь дерзкой, как бабки в автобусах!

В чем-в чем, а в деле подначивания на всякие безумные поступки Артёму нет равных. Захочет — даже корову сплясать канкан уговорит. Так что я не удивлюсь, если на следующей неделе мы действительно будем пить чай вприкуску с огуречным вареньем.

— Ой, болтаешь, а! — тетя Алина отмахивается от сына как от назойливой мухи. — Залезайте в машину уже.

Мы забираемся на заднее сиденье и пристегиваем ремни безопасности. Машина плавно трогается, и за окном сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее плывут летние пейзажи. Стройные ряды дачных домишек сменяются бескрайними полями, а солнце, еще совсем недавно торчащее в зените, неумолимо кренится к горизонту.

— Слушай, Тем, — поворачиваюсь к другу и вперяюсь в него хитрым взглядом. — А слабо продать все эти огурцы?

— Чего? — он по-прежнему неспешно чавкает жвачкой, но в голубых глазах загорается огонек заинтересованности.

— Разрекламировать их так, чтобы люди захотели купить, — полет моей фантазии продолжается. — Слабо или нет?

Несколько секунд Соколов раздумывает над моими словами, а затем равнодушно выдает:

— Не слабо. Но я не вижу резона это делать, малая. Торговлей огурцами никого не удивишь.

— Возможно, — соглашаюсь я. — Но зато здесь есть другая плюшка.

Многозначительно играю бровями в надежде, что друг сам допрет до ключевого смысла моей идеи, но в его взгляде