Сокровище рыцарей Храма - Виталий Гладкий

— Запомнил? — спросил он юношу.

— Да…

— Повтори, — сказал Жак де Моле, закрывая тайник.

Гитар де Боже исполнил его приказание, и капитель снова повернулась с легким скрипом. Внутри тайника стоял узкий, но длинный сундук, похожий на пенал для хранения портуланов[10], только больших размеров. Он был опечатан главной печатью Ордена тамплиеров, на которой были изображены два рыцаря, скачущие на одном коне.

Там же находились несколько небольших ларчиков. Магистр открыл тот, что поближе, и потрясенный юноша увидел, что он доверху наполнен драгоценными камнями.

Магистр взял один из них — прозрачный и большой, величиной с грецкий орех, — и сказал:

— Это самый благородный и прочный камень — адамас[11]. Ему нет цены. В других ларцах золотые флорины. Все эти сокровища твои. Употреби их с умом. Главная твоя задача — сохранить для Ордена то, что сокрыто в сундуке. Любой ценой! Вот адреса наших братьев, они помогут тебе в этом деле… — Жак де Моле передал юноше небольшой пергаментный свиток. — Адепты Ордена разбросаны по всему миру. Текст зашифрован, но шифр тебе известен. Однако никто и ни в коем случае не должен знать, где находится тайник! Об этом должно быть известно только тебе, а затем твоему наследнику. Потом его старшему сыну… и так далее.

Гитар де Боже был потрясен тем, что услышал от магистра, но, сдержанный по натуре, не стал вдаваться в расспросы. Приказ есть приказ. И он его выполнит. Любой ценой и во славу Ордена храма. Гитар де Боже лишь высказал сомнение, в котором прозвучал достаточно дельный для его юного возраста вопрос:

— Но если с вами случится что-то… нехорошее, то меня ведь могут и не пустить в Тампль. И уж тем более — не выпустят. Сундук и ларцы в сумке не унесешь.

— Ты представишь дело так, будто хочешь перезахоронить прах своего дяди, Великого магистра Гийома де Боже, в усыпальнице предков. В этой просьбе, я уверен, тебе не откажут. Но в могиле кроме его останков находится часть архивов Ордена и реликвии — корона иерусалимских царей и четыре золотые фигуры евангелистов, которые украшали Гроб Христа и которые не достались мусульманам. Вместе с гробом магистра ты вывезешь сундук и ценности.

— Извините, но я хотел бы спросить…

— Спрашивай, мой мальчик. Не стесняйся. Пока есть время, мы должны прояснить все вопросы.

— Что находится в сундуке?

Жак де Моле нахмурился и острым, жалящим взглядом посмотрел на юношу. Но тот не отвел глаз, искрящихся молодостью и чистосердечием. Взгляд Великого магистра смягчился, он ностальгически вздохнул, вспомнив свои юные годы, и ответил:

— Там лежит ENS ENTIUM[12]— главное сокровище Ордена и главная наша тайна, которой ни в коем случае не должны завладеть наши враги. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — ответил Гитар де Боже, все так же глядя на магистра светлым, ничем не замутненным взглядом.

Он и под пытками не признался бы, даже самому Великому магистру, что ему известно значение этого термина. Гийом де Боже рассказал о нем своему племяннику, будучи на смертном ложе. И присовокупил, что это знание очень опасно для Гитара и он должен держать язык за зубами, если не хочет умереть раньше времени.

— Ну и не нужно тебе знать, — с облегчением вздохнув, сказал Жак де Моле. — Большие знания — большие горести. Тем более в такой сложный для всех нас момент. Возможно, потом… когда-нибудь… Это для тебя сейчас не главное. Основная твоя задача — вывезти сундук из Тампля. Тебе окажут помощь наши люди, на этот счет можешь не беспокоиться. А потом ты покинешь Францию и уедешь в далекую Московию. Только там тебя не достанет длинная рука короля и папской инквизиции. Все. Иди, мой мальчик. Пусть будет благословенен твой путь…

Тени в церкви храмовников сгустились еще больше. Приближался вечер. Неожиданно от одной из стен отделился высокий мужчина в плаще с капюшоном, который скрывал его лицо, и неторопливым шагом направился к Жаку де Моле. Казалось, что незнакомца родил полумрак. Обескураженный и немного испуганный магистр мог бы поклясться чем угодно, что в церкви, кроме юного графа де Боже и его самого, никого не было.

Мужчина подошел вплотную к Жаку де Моле и показал ему свое лицо. Оно было бледным до нездоровой синевы — как у вурдалака. Казалось, что незваный гость много лет провел в заточении. Магистр невольно привстал, с почтением приветствуя незнакомца, но тот жестом разрешил ему сидеть.

— Ты все правильно делаешь, брат Жак, — сказал мужчина. — Сокровища Ордена нужно спрятать. По крайней мере те, что во Франции. Великий магистр Тайного Храма и Высшие Братья шлют тебе благодарность и свое благословение.

Жак де Моле, который немного пришел в себя от неожиданного появления мужчины, ответил резче, чем следовало бы:

— За благословение приношу вам свою искреннюю благодарность, но нам нужна более существенная помощь.

— Увы, планеты расположились не в пользу Ордена. Мы не в состоянии изменить что-либо в Книге судеб. Однако можешь быть уверен — ты будешь отомщен.

— Будь мне двадцать или тридцать лет, — молвил магистр, — я бы сказал, что это слабое утешение.

— Утешься в вере.

— Что ж, коли так, придется… — суровое лицо Жака де Моле закаменело.

На какой-то миг его безмерно страдающая душа воспарила в неведомые выси, а когда вернулась обратно в тело, таинственного незнакомца и след простыл.

Ранним утром пятницы 13 октября 1307 года сенешали, бальи и прево короля приступили к аресту всех тамплиеров королевства и захвату имущества Ордена согласно полученным секретным инструкциям. В Париже только восемь тамплиеров избежали ареста, покончив жизнь самоубийством. Жака де Моле застали в постели…

1314 год, 18 марта, Париж.

Архиепископ Сансский и трое кардиналов-заседателей зачитали Жаку де Моле и его товарищам Годфруа де Шарне, Гуго де Перро и Жоффруа де Гонвилю приговор на эшафоте, воздвигнутом напротив портала собора Парижской Богоматери. Как только решение о пожизненном заключении было зачитано, Великий магистр и Годфруа де Шарне, командор Нормандии, громко провозгласили невиновность Ордена и отказались от своих показаний, которые были вырваны у них под пыткой. Король и его совет были проинформированы об инциденте и приняли решение сжечь Великого магистра и командора как нераскаявшихся еретиков.