Пришествие драконов. Книга 1. Начало - А. Дж. Лейк

Удар! «Копьеносец» налетел на могучую скалу. Элспет изо всех сил вцепилась в свой канат. Но мальчишке держаться было почти не за что. Когда палуба вздыбилась, его отбросило к лееру правого борта. Мгновение — и он сгинул, проглоченный морем.

Сначала до слуха Элспет доносились крики и проклятья, но потом и они канули в пучину. Треск перемалываемых в мелкую щепу досок обшивки заглушал все остальные звуки. Отец!.. Но и ее крик потонул в потоке брызг, заглох во тьме, где властвовал гибельный хаос. Мимо нее протащило одного из моряков — кажется, Брона. Он пытался выпрямиться на скользкой, резко кренящейся палубе, это походило на безумную пляску. В следующее мгновение он перелетел через борт и исчез в морской пене.

Доски под ногами у Элспет затрещали, как щепки. Она вскрикнула, испугавшись извивавшегося каната, вдруг уподобившегося склизкой змее. Необходимо было спешно ослабить узлы, иначе падающий обломок мачты утащит ее за собой.

Но узлы разбухли от воды, а пальцы у Элспет онемели от холода. Она пыталась нащупать на поясе нож для чистки рыбы, молясь суровому божеству своего отца, чтобы нож не успел затупиться после последней точки. Сжав рукоять бесчувственными пальцами, она стала пилить первое кольцо каната, потом второе…

Тем временем «Копьеносец» проигрывал сражение скалам и все стремительнее погружался в бурное море.

Мачта грозно кренилась, палуба ходила ходуном. Сейчас или никогда! Элспет рванулась, высвобождаясь от опутывающего ее каната. Одна нога застряла в петле. Мачта все сильнее наклонялась, грозя вздернуть ее вниз головой. Последнее напряжение сил — и девочка вырвалась. В следующее мгновение мачта провалилась сквозь палубу.

Элспет бросилась на корму, там должен был находиться отец. Но едва она сделала несколько шагов, как палуба разверзлась у нее под ногами, и она полетела вниз вместе с древесными обломками.

Казалось, погружению не будет конца. Барахтанье продолжалось целую вечность. Какой бы ловкой пловчихой она ни была, от ледяной воды перехватывало дыхание и сковывало члены. Тем сильнее было отчаяние, с каким она цеплялась за жизнь. Вдруг отец еще жив? Она заставляла себя соображать, двигаться. «Где тут верх?» — пронзила мозг испуганная мысль. Она замолотила ногами, выгнула спину и, выталкиваемая водой, устремилась сквозь мутный водоворот к поверхности. Воздуха не хватало, казалось, вот-вот наступит конец; но в тот самый момент, когда уже должны были отказать легкие, она вынырнула среди волн и стала судорожно глотать воздух.

И снова волны тащили ее вниз, швыряли взад-вперед, как тряпичную куклу. Она перестала сопротивляться: борьба означала потерю бесценной энергии. Три раза подряд она всплывала к поверхности и вновь уходила вниз, при всяком удобном случае набирая побольше воздуха в легкие. В третий раз чудовищная молния озарила острые скалы под ней, из ревущих волн выступили базальтовые шпили сказочного города на дне морском. В отчаянии Элспет поплыла прочь, надсадно дыша, вкладывая в каждый рывок весь остаток сил.

Уже почти совсем задохнувшись, она вынырнула на поверхность, под дождь и град. Как ни вертела она головой, «Копьеносца» нигде не было видно: ночная тьма и жалящие брызги не позволяли ничего разглядеть на расстоянии более двух ярдов — ни людей ни обломков.

— Отец! — крикнула она. — Где ты, отец?

Но рев моря, бившегося о каменный берег, заглушил ее крик.

Она чувствовала, как ее покидает воля к борьбе. Зачем бороться? Силы быстро оставляли ее. Этот бой с волнами был заведомо проигран. Но стоило ей подумать о своем поражении, как сама буря преподнесла ей нежданный подарок. Рядом всплыл вдруг деревянный сундук. Она ощутила новый прилив сил, подплыла к сундуку, ухватилась за одну из его ручек. Сундучок был дубовый, обитый железом, крепкий и, скорее всего, водонепроницаемый. Элспет прильнула к нему, восстанавливая дыхание и силы.

А потом она увидела мертвеца. От потрясения она чуть не упустила спасительный сундук. Как все дети Дабриса, она знала, сколь безжалостно море к утопленникам. В памяти всплыли белые раздутые лица, обвитые водорослями руки и ноги. Бедняга мог быть кем угодно из команды «Копьеносца»: хоть Бероном, хоть Инчем. Вдруг это ее отец? А ЕСЛИ ОН ЖИВ В ПРИДАЧУ?

Она снова стала озираться, отыскивая в море недвижное тело. Вот оно — темное, бесформенное, взлетающее на волнах. Теперь она устремилась туда, предоставив сундук воле стихии.

Волны в остервенении оттаскивали ее то вправо, то влево, швыряли, как мячик, сверху хлестал дождь, снизу разверзалась бездонная пучина.

Когда она снова увидела человека, до него надо было плыть несколько ярдов вправо. Она невероятным усилием преодолела это расстояние, зацепила пальцами рукав, подтянула к себе тело. Оно оказалось легче, чем она ждала, и легко двигалось. Только сейчас она разобралась, что к чему: это был не взрослый моряк, а мальчишка, Эдмунд. Непонятно было, жив он или мертв, но не вызывало сомнения, что он погибнет вместе с ней, если они не доберутся теперь до матросского сундучка.

Она снова стала искать глазами сундучок, зная, что от этого зависит ее собственная жизнь. К тому же рядом с ней теперь находился мальчишка, он то и дело уходил под воду, и ей не оставалось ничего другого как вновь и вновь тащить его на поверхность. В момент, когда она уже утратила последнюю надежду, в небе полыхнула страшная багровая вспышка, позволившая ей снова увидеть спасительный сундучок. Он был недалеко, не более чем в пяти ярдах. Одной рукой она обвила шею мальчишки, а другой стала ловко грести, медленно приближаясь к сундучку. «Умоляю, пожалуйста, только бы нам до него добраться!»

Небо истекало кровью, как бычок с перерезанным горлом. Аагард оскалил в темноте зубы и беззвучно выругался. От мутного востока до тонущего в море запада люди замерли в ужасе, задрав головы к запятнанному кровью небу. Аагард вздрогнул, увидев над морем новые огненные сполохи. Страшное зло вырвалось на волю в эту штормовую ночь. Но худшее было еще впереди.

Старик с тяжелым сердцем отвернулся от моря. Шторм был ему неподвластен, к тому же его ждали более неотложные дела. Если это не было ошибкой, вопрос стоял о жизни или смерти. Он засеменил дальше по мокрому берегу, считая шаги и не страшась бури.

Девяносто три, девяносто четыре, девяносто пять.

Он остановился, устремив взор поверх волн. Прийти сюда ему велел сон, но во сне не уточнялось, что он здесь обретет. Знал он одно: буря одарит его чем-то бесконечно важным, и он должен будет любой ценой хранить этот дар, пусть с виду он и не покажется такой уж ценностью…

В небе полыхнул новый огненный язык, и Аагард нахмурился. Не такая уж ценность с виду? Можно подумать, без снов он остался бы беспомощным… Два года назад, в Венте, он получил суровый урок. Теперь он доверял только собственной душе, собственным снам, собственному внутреннему зрению. И все же, подумал он насмешливо, последний сон мог бы быть попонятнее…

Наконец он увидел то, чего ждал: на пенных гребнях волн что-то болталось. Среди штормового безумия вырисовывалось нечто темное. Расстояние было еще слишком велико: сначала это «нечто» приближалось к берегу, потом его потащило назад в море уходящей волной.