Свой чужой муж - Марика Крамар

Всего секунда, и под мой громкий стон теплые волны экстаза уже омывают мое естество, распространяя трепетную дрожь по организму, а в голове звучат тысячи молоточков, и взрываются фейерверки запретного наслаждения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мгновение, и я чувствую, как Денис слишком сильно впивается пальцами в кожу на ягодицах. На последнем рывке он задерживается во мне чуть дольше и с протяжным стоном резко отстраняется с грозным рыком, а горячие струи мужской страсти обжигают мое бедро. Мужчина долго пытается отдышаться. Упирается лбом в мое плечо, и я слушаю, как шумно он выталкивает воздух из легких.

Его нежные губы накрывают мои. Денис целует медленно. Чувственно. Долго. Как будто боится первым разорвать нашу связь.

А я чувствую необъяснимую легкость во всем теле. И как теплая нега медленно расходится по организму. Обнимаю мужчину ногами, прижимаясь как можно плотнее.

— Девочка моя.

И сердце мое дрогнуло.

Душу щемит от нежности.

Когда тебе сорок, такое простое обращение значит очень много. Оно кажется самым изысканным и теплым, самым недостижимым и значимым комплиментом.

Денис, заботливо придерживая одной рукой, перекатывается на спину, увлекая меня за собой.

Обнимает крепко, а отстраниться не позволяет. Хоть я и пытаюсь немного отодвинуться, потому что...

Реальность накатывает почти сразу. Холодная действительность твердит, что я только что уступила и, полностью отдавая себя, занималась сексом с мужем моей дочери.

Моя голова покоится на его плече. Но этого мне мало. Я еще кладу ладонь на мужскую грудь. И медленно поглаживаю. Так приятно его касаться...

Внутри темень. Холодная. Непроглядная. И страх. Что же я наделала... Если Алеся узнает...

— Таня. Не надо, — только после того, как почувствовала, что мужские пальцы старательно вытирают влагу с моей щеки, я поняла: плачу. А слезы рекой льются. Прямо на Дениса.

Если до сегодняшнего дня я старалась как можно реже оставаться с мужчиной наедине, избегала его, то совместный вечер — это настоящее предательство и нож в спину моей любимой девочке...

И кроме себя винить я никого не стану. Я сама уступила. Значит, сама виновата.

— Обещай, что она не узнает.

— Танюш, ты это... успокойся сначала.

— Денис! — мгновенно вскидываюсь, поворачивают к нему и заглядываю в темные глаза, — она не должна узнать! Обещай мне!

— Танечка, — мужчина успокаивающе поглаживает меня по голове, спускаясь к пояснице, — я, конечно, сейчас ничего не скажу Алесе. Но я не могу обещать, что она никогда не узнает. Ты ж сама понимаешь…

Я горестно прикрываю глаза и порываюсь встать. Но Денис не пускает.

— Хочешь, я какао тебе сделаю? Ты ведь любишь.

Такая простая, беззаботная фраза ставит меня в настоящий ступор. Я бросаю удивленный взгляд на Дениса.

Он смотрит на меня так... Как будто его абсолютно не беспокоит вся грязь случившегося. Как будто все это правильно, должно и чисто. Он так смотрит, словно между нами вообще никого нет. Нежно. Трепетно. Влюбленно. Как тогда. Десять лет назад.

Я упираюсь в мужскую грудь, уверенно приподнимаюсь и тут же стыдливо кутаюсь в покрывало. Знаю точно. Если Дениса не выпроводить прямо сейчас, он на достигнутом не остановится.

— Тебе домой пора. Поздно уже.

— Нет. Не пора.

— Тебя Алеся ждет.

— Я предупредил, что буду поздно. Я ведь уже сказал.

Денис медленно тянется ко мне, кладет ладони на мои плечи и притягивает к себе. Молча. Не говорит, а просто берет и делает.

Наш поцелуй вышел медленным. Чувственным. Мы оба, не спеша, наслаждаемся друг другом. И это настолько неправильно, что сердце обливается кровью, но все равно трепещет в заботливых руках.

Денис отстраняется и вновь заставляет улечься рядом. Он побуждает закинуть на него ногу. И начинает медленно скользить ладонью по моему оголенному бедру. Мы даже не оделись, а покрывало уже лежит в стороне. Собственная нагота перестает меня смущать. Меня вообще уже ничего не смущает. Кроме одного. Между нами стоит самый родной мне человечек. Моя доченька.

Его рука ласково поглаживает мое бедро. Скользит плавно. Уверенно. Успокаивающе. И вдруг:

— Танюш, — мужчина вихрем врывается в мои мысли, а я мгновенно напрягаюсь, желая закричать и зажать уши. — А если бы я свободен был, ты смогла бы...

— Замолчи! — я мгновенно вскидываюсь, заглядывая в его проницательные глаза. — Даже вслух этого не произноси!

— Но ты смогла бы. И ты бы хотела, не отрицай.

— Она моя дочь, Денис! И я не смогу так жить! Я хочу, чтобы она была счастлива. Денис. Зачем ты приехал? Алеся ведь жена твоя, — я действительно не улавливаю. Ладно я. Мои чувства к нему не смогло погасить даже время. Но он? — Как ты можешь?

— Вот так! — в его взгляде появляется злой блеск. И я не понимаю, что мне делать. Осознание собственной глупости выжигает дыру на сердце. Денис приближает свое лицо и говорит на эмоциях. Громко. Несдержанно. — Вот так, Таня, могу и все! Я два года смотрел, как вы с Егором счастливо друг другу улыбаетесь и держитесь за руки! Как он целует тебя в шею, пока якобы никто не видит! Я пытался строить свою жизнь! Как должно быть у всех! Так, как нормально и правильно! И я был хорошим, примерным мужем! Ведь место возле тебя уже было занято, а ты навсегда отказалась что-то менять!

Изнутри душит черная лава. Я задыхаюсь. Но Денис и на этом не останавливается:

— Скажи, ты этого желаешь дочери? Чтобы ее мужик мечтал другую нагнуть, да?! Ты боишься ранить ее. А я сплю и вижу, еще хоть один раз засунуть язык к тебе в рот и чтобы ты меня не оттолкнула! — из моих глаз льются слезы, внутри нестерпимая боль. А мне нечего ответить. Алеся не виновата в моих грехах, и что я когда-то очень давно не смогла окончательно сделать правильный выбор и разобраться со своими мужчинами. Грудь Дениса тяжело вздымается, а крылья его носа раздуваются. Дальше любовник продолжает уже тише. — Я до сих пор тебя в постели представляю, Тань. Ты слышишь?