Гроссмейстер - Вадим Агапов

Вновь раздался сигнал тревоги. Тогда один из охранников спокойно стал проверять подозрительного посетителя металлодетектором необычной формы. Неторопливо и основательно он проверил весь организм моего приятеля, и вдруг в области правой наружной лодыжки прибор занервничал.

– У меня металлическая конструкция в голени, – тут же пояснил Арсений. – После травмы автомобильной…

– Да, конечно, – не стал с ним спорить охранник. – Пожалуйста, брючину поднимите…

В миниатюрной кобуре я увидел знакомый двуствольный дерринджер. Знакомый, потому что мне как-то довелось из него стрелять.

Я думал, что будет скандал или нас сдадут в полицию, но нет, убедившись, что ни у одного из нас больше нет ничего запрещенного, нас пропустили во дворец. Или замок, как вам больше нравится. Правда, снабдив сопровождающим.

Не поверите, но больше всего меня поразил не уровень охраны, это было вполне ожидаемо для такого жилища, удивила меня реакция этих секьюрити, точнее, отсутствие таковой. Ну в самом деле, является странная парочка… Я, правда, был одет прилично и буднично: джинсы, рубашка, пиджак, но Арсений! Джинсы и остроносые ботинки, футболка с профилем двух киногероев и надписью «True Detective», черная кожаная куртка и ковбойская шляпа, завершавшая картину повседневного стиля моего приятеля – словом, «наши» люди так не одеваются. А солидные мужчины так не вооружаются. Но охранники, если что и подумали про нас, вслух ничего не сказали.

Оглядывая помещение, в котором мы оказались, мне пришло на ум несколько ассоциаций: итальянское палаццо, Дворец дожей в Венеции, особняк Штиглица в Петербурге – ну, словом, из этой оперы… Пока я, раскрыв глаза и рот, рассматривал нежных оттенков мраморные колонны с позолоченными капителями, высокие стены, покрытые венецианской штукатуркой, светильники с разноцветными матовыми плафонами, картины в массивных рамах, Арсений развалился на каком-то пуфике. Шляпу он свою набросил на стоящую на бронзовом постаменте фарфоровую вазу. И что-то читал в телефоне.

– Прикинь, – сообщил он мне, – здесь до этого дома усадьба купцов Елисеевых была!

– Ага. А как думаешь, – спросил я его, – колонны настоящие?

– Гипрок! – отреагировал Строганов. – Жаль, ножик забрали, можно было бы поковырять.

Кстати, мы ожидали аудиенции в прихожей. Ну, в холле. Прошло минут пять-десять и Арсений стал проявлять нетерпение: историческую статью он прочитал и жаждал деятельности.

– Пошли, – вскочил он и потянул меня за собой. – Времени мало. Мне надоело здесь торчать!

Ничто так не разрушает человека, как продолжительное бездействие!

Однако на меня обстановка подействовала угнетающе, я бы или вообще свалил на улицу из царских чертогов, или хотя бы остался сидеть там, где было велено. Арсений пожал на это плечами и пошел вперед, бросив мне «догоняй!». По дороге он долбанул кулаком колонну и скривился от боли: видимо, все-таки они были каменные.

Арсений шел уверенно, словно сталкер по Зоне. Миновав библиотеку, напомнившую мне музеи Ватикана, гостиную с огромным камином и люстрой как в Елисеевском магазине, через небольшой коридор, в котором стояло чучело медведя, мы подошли к лестнице и поднялись в огромный зал (танцевальный, что ли?), в котором находились какие-то люди. Огромные окна с красивыми тонкими переплетами выходили на Неву. Потолок напоминал аналогичный в Сикстинской капелле, только сюжет росписей был повеселее. А справа от входа стояла пара пустых кресел стиля ампир, во всяком случае я его так себе представляю.

– Мы прибыли! – громогласно заявил Арсений. – Здравствуйте! – и усевшись в кресло, закинул ногу на ногу. (Я тоже примостился на краешке своего трона.)

После небольшой заминки, во время которой никто из присутствующих в зале людей не проронил ни слова, раздался грозный хриплый голос:

– Это еще что за…? Как этот клоун вообще сюда попал? Где эти раздолбаи?

Последнее, вероятно, относилось к охране, пропустившей нас. И тут заговорили все разом, и мужчины, и женщины. Мне захотелось исчезнуть или залезть под кресло, или оказаться в реанимации. В качестве доктора я себя чувствую уютнее!

Обладатель грозного голоса навис над Арсением. Здоровенный, с колючим взглядом бесцветных глаз и злым, но мало эмоциональным лицом, он внушал страх своим свирепым видом и резкими движениями. Мне, во всяком случае. Строганов же и глазом не моргнул.

– Вам где сказано было сидеть? А? Почему без вызова приперлись? – прорычал он сквозь зубы ругательство и, развернувшись, быстрым шагом вернулся к пожилому мужчине, сидевшему на диване в противоположном конце зала. Почтительно склонившись над ним, он что-то ему рассказывал, вероятно, про нас с Арсением, поскольку сам бросал на нас взгляды, и слушавший его мужчина тоже разок посмотрел в нашу сторону.

– Это Сердюков Георгий Петрович, отец пропавшей девушки, – вполголоса пояснил мне Арсений. Он сидел, сложив кончики пальцев, и внимательно рассматривал всех присутствующих. – А с ним, скорее всего, его начальник безопасности, некто Дим Димыч. Я с его замом встречался, – также негромко добавил он.

Не хотел бы я быть на его месте, неожиданно подумал я про президента, глядя на его опущенные плечи и осунувшееся лицо. Вероятно, он похудел за этот месяц, поскольку темный костюм, явно очень дорогой, сидел на нем мешковато, словно с чужого плеча.

Тут к нам подошел невысокий полноватый мужчина, по возрасту ровесник Сердюкова, эдакий добряк, чем-то напоминавший Черчилля, одетый в обыкновенную белую рубашку, серые брюки и сандалии, прищурился на нас и без того узкими глазками и негромко произнес:

– Тело бы найти! Все бы уж успокоились! А так… – и, обращаясь к стоящему неподалеку высокому мужчине, по выправке похожему на военного, заявил: – Просрались! Кто обещал землю рыть? Кто обещал за неделю найти? Живую или мертвую! Чего отворачиваешься? Ты в этом городе главный! С тебя и спрос…

И махнув рукой на побагровевшего от негодования, вероятно, какого-то большого начальника, явно непривыкшему к такой критике, он пошел к отцу пропавшей девушки. (Я заметил, что глава охраны президента фирмы, Дим Димыч, так и стоявший около Сердюкова, при этом довольно ухмыльнулся.)

– Слышь, Петрович, поехали ко мне? Чего ты тут торчишь, как сыч? Поживешь у меня немного… Юра, уговори его! – толстяк повернулся к мужчине лет тридцати пяти, сидевшем в кресле недалеко от Сердюкова. Он что-то внимательно изучал в своем телефоне, в беседе участия не принимал, но услышав, что к нему обращаются, поднял голову и слегка удивленно посмотрел на говорившего.

– Сергей Мироныч, – откликнулся Юрий, – вы его лучше меня знаете…

И он изобразил неясную гримасу на своем умном, холеном лице.

Георгий Петрович чуть вздрогнул, услышав голос Юрия, затем медленно повернул к нему голову и тихо, но четко произнес:

– Юра, теперь я тебе поручаю это дело. Ты возглавишь поиски моей Маргариты…