Оставь для меня последний танец - Мэри Хиггинс Кларк

Это были мои сбережения для внесения первого взноса за квартиру.

Я с улыбкой взглянула на Сэма, все еще обдумывая ответ. У него совершенно седые волосы. Он тешит себя тем, что время от времени зачесывает длинные пряди на лысеющую макушку. Я замечала, что эти пряди частенько какие-то косые, как и сейчас, но на правах старого друга воздерживалась от замечаний типа: «Да брось ты. Борьба за волосы проиграна».

Сэму скоро семьдесят, но его младенчески голубые глаза поблескивают живым огнем, и он чем-то напоминает сказочного духа-проказника. Однако за этой личиной прячется умный, проницательный человек. Я подумала, что нечестно будет утаить от него мою малозначительную связь со Спенсерами. Дам ему понять, что виделась с Ником всего раз, а с Линн — три раза.

Когда Сэм узнал о наших отношениях, его брови поднялись.

— От нее, по-моему, можно ждать всяких сюрпризов, — заметил он. — А как насчет Спенсера?

— Я тоже купила бы у него Бруклинский мост. Мне он казался потрясающим мужчиной.

— А теперь что ты о нем думаешь?

— Ты имеешь в виду, погиб ли он или же как-то подстроил крушение? Не знаю.

— Ну а его жена, твоя сводная сестра?

Я непроизвольно поморщилась.

— Сэм, моя мать по-настоящему счастлива с отцом Линн или чертовски здорово притворяется. Хвала создателю, они вместе посещают даже уроки игры на фортепьяно. Послушал бы ты концерт, которым меня угостили, когда в прошлом месяце я приезжала в Бока на выходные. Признаюсь, что Линн мне не нравится. Думаю, она каждое утро целуется с зеркалом. Но ведь я видела ее только накануне свадьбы, на свадьбе и еще один раз, когда приехала в Бока в прошлом году, а она как раз собиралась уехать. Так что, будь добр, не называй ее моей сводной сестрой.

— Договорились.

Пришла официантка с нашими напитками. С наслаждением прихлебнув из стопки, Сэм откашлялся.

— Карли, я недавно узнал, что ты собираешься поступить на вакантное место в нашем журнале.

— Да.

— Зачем?

— Мне хочется писать для серьезного финансового журнала, а не просто вести экономическую колонку в воскресном приложении общего содержания. Моя цель — репортерская работа для «Уолл-стрит уикли». Откуда ты узнал, что я подала заявление?

— Про тебя спрашивал главный босс — Уилл Керби.

— И что ты ему сказал?

— Сказал, что у тебя светлая голова, и ты дашь фору тому парню, который увольняется.

Полчаса спустя Сэм высадил меня у дома. Моя квартира располагалась на втором этаже реконструированного дома из бурого песчаника, стоящего на Тридцать седьмой Восточной улице Манхэттена. Проигнорировав лифт, который абсолютно не заслуживает внимания, я поднялась по короткому маршу. И только когда отперла дверь и вошла внутрь, почувствовала облегчение. Были веские основания предаться унынию. Меня удручала финансовая ситуация несчастных инвесторов, но дело было не только в этом. Многие из них сделали инвестиции по тем же соображениям, что и я, — потому что хотели приостановить развитие болезни у любимого существа. Для меня было уже слишком поздно, но я знала, что покупка этих акций — дань памяти Патрика. Это также и попытка заполнить пустоту в моем сердце.

Моя квартира обставлена мебелью из дома родителей в Риджвуде, штат Нью-Джерси, где я выросла. Когда они переезжали в Бока-Рейтон, мне как единственному ребенку было предоставлено право выбирать что угодно. Чтобы поддержать синий цвет антикварного персидского ковра, купленного на гаражной распродаже, я перетянула диван плотной синей тканью. Те же столы, лампы и стулья окружали меня, когда я была самым маленьким, но самым шустрым игроком университетской баскетбольной команды «Академия безупречных сердец».

На стене спальни у меня висит фотография команды, и на ней я держу в руках баскетбольный мяч. Смотрю на этот снимок и вижу, что изменилась мало. Все те же короткие темные волосы и голубые глаза, унаследованные от отца. У меня так и не наступило то бурное взросление, которое предрекала моя мать. Тогда мой рост был чуть выше пяти футов четырех дюймов, и сейчас то же самое. Увы, победной улыбки больше не видно — такой, как на этом снимке, когда я полагала, что мне принадлежит весь мир. Возможно, это как-то связано с ведением колонки в газете. Ведь мне приходится иметь дело с реальными людьми и их реальными финансовыми проблемами.

И все же я понимала, что для моей депрессии есть и другая причина. Ник. Николас Спенсер. Вопреки неоспоримой очевидности я просто не могла поверить в то, что о нем говорили.

Существовало ли другое объяснение неудачи с вакциной, пропажи денег и аварии самолета? Или дело было во мне самой, раз уж я позволила себя дурачить прохвостам с хорошо подвешенным языком, которым на всех наплевать? Так вышло и с Грегом, за которого я выскочила замуж почти одиннадцать лет назад, совершив досадную ошибку.

Когда, прожив всего четыре дня, Патрик умер, Грег мог и не говорить мне, что испытал облегчение. И так было заметно. Это означало, что ему не придется взваливать на себя постоянную заботу о ребенке.

Мы мало говорили на эту тему. Да и сказать было почти нечего. Он сообщил мне, что в Калифорнии ему предложили хорошую работу, упускать которую не следует.

— Не хочу тебе мешать, — сказала я.

Вот так мы расстались.

Все эти мысли еще сильнее растравили меня, так что я рано легла спать с твердым намерением выбросить все из головы и с утра начать жизнь заново.

В семь часов утра меня разбудил телефонный звонок от Сэма.

— Карли, включи телевизор. Передают новости. Вчера вечером Линн Спенсер поехала в свой дом в Бедфорде. Кто-то его поджег. Пожарным удалось вынести ее из дома, но она наглоталась дыма и сейчас находится в больнице Святой Анны. Состояние тяжелое.

Как только Сэм повесил трубку, я схватила с тумбочки пульт и включила телевизор. В тот же момент телефон опять подал голос. Звонили из приемной больницы Святой Анны.

— Госпожа Декарло, к нам поступила ваша сводная сестра Линн Спенсер. Она очень хочет вас видеть. Вы сможете сегодня приехать? — Голос женщины звучал настойчиво. — Она страшно расстроена и к тому же сильно страдает от боли. Для нее очень важно ваше присутствие.

Все сорок минут по пути в больницу Святой Анны приемник у меня в машине был настроен на волну Си-би-эс, и я старалась не пропустить новости о пожаре. Из сообщений узнала, что накануне Линн Спенсер приехала на машине в свой дом в Бедфорде около одиннадцати вечера. Домоправители — супружеская чета Гомес, Мануэль и Роза — живут в отдельном доме на территории поместья. Очевидно, они в тот вечер не ждали ее приезда и даже не догадывались о ее присутствии в особняке.

«Что заставило Линн вчера вечером отправиться в Бедфорд?» — задавалась я вопросом, рискнув поехать по автостраде Кросс-Бронкс, самому короткому пути из западной части Манхэттена в округ Уэстчестер — разумеется, при условии, что не попаду в пробку из-за какой-нибудь аварии. Беда в том, что аварии там случаются регулярно, и поэтому Кросс-Бронкс называют самой скверной в стране дорогой.