Меняя маски - Николай Метельский

К счастью или несчастью, но сделать я ничего не успел, ибо тут и началось самое интересное. Старик Кента сдаваться явно не собирался. Пауза после моих слов была не очень большой, всего пару секунд.

— Хм, Синдзи, — дед был спокоен как удав, складывалось ощущение, что он заранее продумал весь разговор, — но я ведь и не говорил, что это мы будем оплачивать твое обучение. Его будут оплачивать твои родители.

Тут необходимо кое-что объяснить. Дело в том, что я живу один. И мои родители не уехали на заработки в другой город или там заграницу, они не погибли в автокатастрофе, они не сидят в тюрьме. Ничего такого, отнюдь. Они бросили меня, когда мне было десять. В этот мир, к слову, я попал, когда Синдзи, парню, в теле которого я нахожусь, было восемь.

Проснувшись поутру и не найдя родителей, я и думать не думал о том, что меня бросили. Да что уж там, я и через два дня о таком не думал. Все тянул и не шел к соседям, думал: мало ли. Если бы с ними что случилось, ко мне бы пришли из полиции там или из социальной службы. Ну в самом деле, как быстро бы Вы начали кипеш? Но двое суток, когда у тебя десятилетний сын один дома, это слишком. Поэтому на третьи сутки, убедившись поутру, что дома никого, я собрался идти к соседям. А надевая куртку, я нашел в рукаве письмо, в котором мои родители, с позволения сказать, написали, что уезжают за границу, и чтобы я шел к соседям Кояма, которые мне помогут. И так мне стало обидно, не за себя, нет, за парня в теле, которого я оказался. Я даже не понял поначалу, что прочитал. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Умом я понимал, что на свете много грязи, да что там говорить, в своей прошлой жизни, в том мире, я не раз сталкивался с различным дерьмом, и каждый раз ох… офигевал. Но вот в душе я не понимаю, как такое происходит. Я не могу понять, как ОНИ смогли бросить СВОЕГО РЕБЕНКА одного в доме, ребенка, которому всего ДЕСЯТЬ лет? Я уж не говорю про письмо, которое они запихнули во внутренний карман куртки. Нет, ну что за дебилизм, что им стоило кинуть письмо на столик в гостиной? Я, как… эх, уже бывший отец, совершенно не понимал, что творилось в их головах.

В общем, жара. После прочтения письма я задумался, что делать? С одной стороны, надо идти к соседям и рассказать им о том, что случилось. Ибо мне, по большому счету, плевать, где жить, с так называемыми родителями или где-то у родственников. С другой стороны, вся моя прошлая жизнь, ну или большая ее часть, прошла под девизом: не выделяйся. Все должно быть как обычно, как у всех, нельзя обращать на себя внимание. Ведь когда что-то идет не так и на тебя обращают внимание, то тут же начинаются проблемы. Так было, когда я работал на правительство, так же было и после, особенно после. Конечно, не всякая необычность приносит проблемы, и в моем случае скорей всего ничего плохого не произойдет, НО. Есть одно НО. Я не из этого мира. А вспоминая Вестника и его слова про измерения и существ из них, не лучше ли перестраховаться? За те два года, что я здесь прожил, я ничего не слышал про другие миры, измерения и их обитателей. А если верить Вестнику, они есть, а не верить ему у меня повода пока не было. Значит, эти неизвестные существа скрываются, ну или их скрывают и информацию по ним и измерениям скрывают. И вполне реально, что местное правительство что-то знает и имеет способы определять, скажем так, чужаков. И что они с ними делают, хрен знает. А ведь мне всего десять было, я вообще никак защититься не мог. В Японии сироту отдают в приют, только если у него совсем нет родственников, ну или если все родственники от него отказались, что у них не принято. Но вначале мной все равно будет заниматься правительство, пусть недолго, пусть всего лишь социальные службы, но будут. А параноиком я стал уже давно. Кстати, про своих родственников я никогда не слышал. Что странно, уж за два-то года про какую-нибудь бабку или деда я должен был узнать. В общем, ладно, все эти рассуждения были немного натянуты, немного бредовы и параноидальны, но зерно истины там было. К тому же не последнюю роль в моих рассуждениях сыграло то, что в одиночку у меня будет больше свободы. Да и скрывать мне придется гораздо меньше.

Так что я решил соврать. И замутить нехилую аферу. Я сказал всем своим соседям, что мои родители уехали за границу на заработки, а деньги на жизнь они мне будут присылать. Да, не бог весть что, но такое случается, все в пределах нормы. Единственный косяк был с моим возрастом, но, слава богу, прокатило, хоть и повозмущались таким безответственным поведением родителей. Позже я часто спрашивал себя, правильно ли я поступил, и каждый раз находились и плюсы, и минусы моего решения. И со временем их количество только росло. Но вот сделать я уже ничего не мог, ибо брошенный ребенок — это одно, а выживающий десятилетний мальчик — это совсем другое.

И вот теперь старик Кента, который знать не знает о моей ситуации, говорит, что оплачивать мое обучение будут мои родители. И это, похоже, шах моему королю. Ведь получается что?

Во-первых, старикашка может знать про мою ситуацию. И тогда я даже не знаю, во что все это выльется, и чего мне теперь ожидать. А главное, какого хрена он все это время молчал? Вопрос, кстати, интересный. Не тот человек Кояма Кента, чтобы молча смотреть на брошенного десятилетнего мальчишку. При любом раскладе. Даже, к примеру, если бы родители, уезжая, предупредили его обо мне. Даже если бы я после этого обманул всех, сказав, что они меня не бросали и будут высылать мне деньги на прокорм. Даже тогда он бы не стал делать вид, что все нормально, и вести себя как обычно. Уж как-нибудь, но он бы обозначил свое знание. Значит, тогда он не знал. А со временем узнать об этом становилось все сложнее. Вот начать что-то подозревать через какое-то время он мог, мозгов у этой семейки хватает. Но подозрения к делу не пришьешь. А теперь, спустя шесть лет, после всей моей работы по затиранию хвостов, узнать правду можно, только спросив у меня прямо. Либо, вот как сейчас, сбивая с толку и провоцируя, постепенно собирать информацию. В итоге получается, что никто ничего точно знать не может, или точнее, это маловероятно. И послать старика, куда подальше, я не могу.

Во-вторых, Кояма Кента может и не знать ничего. Вполне возможно, что это была импровизация. Для него сейчас важно, чтобы я согласился — чтоб было, на что напирать потом.

И отмазаться легко, мол, я хотел как лучше. Или вообще сыграть в дурачка, заявив, что я что-то не так понял, а чтоб разобраться, давай-ка позвоним твоим родителям. Ну а так как определителя номера в их домашнем телефоне нет, и номера моих родителей они не знают, звонить придется мне. Короче, куда не кинь, всюду клин. Но мы еще побарахтаемся, соображалка и у меня присутствует…

— Синдзи, мы не можем, да и не собираемся, лезть в твои личные дела, — взял слово Кояма Акено, отец Шины. — Но ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что продолжение учебы необходимо, без этого тебе будет гораздо сложней устроиться в жизни. — И вот попробуй пойми, к чему именно он это сказал.

— Син-тян, ты для нас не просто соседский мальчишка, ты почти член семьи, — проникновенно начала мать семейства. — Мы желаем тебе только добра и никогда не посоветуем тебе что-либо плохое. А школа Дакисюро очень неплохой вариант.