Незапертая дверь - Мария Метлицкая

у тебя было собственное жилье. А что тут такого? Юля – мать. Ты – балда и разгильдяйка, все понятно. Короче, предложила тебе взять бабулю под опеку?

– Ну да, – усмехнулась Верка. – Но главное, чтобы Мусику ее любимому, сыночке дорогому, наша квартира досталась! А дочка – пусть сама зарабатывает! Ну да, все понятно! А то мы не знаем! Вот почему она Мишке не предложила?

– Перестань, – отозвалась Катя, – ты не работаешь, свободного времени куча, ты одна, живешь недалеко, а у Мишки семья, двое детей, и живет он на другом конце города. Не придумывай, Вер! Все логично.

Комментариев не поступило. Странно. Обычно на эту больную тему – кто у матери любимец – Верка реагирует быстро и болезненно.

– Я, разумеется, отказалась! – с пафосом ответила Вера. – Буду я из-за квартиры! Это сейчас бабушка на ногах и при голове, а что будет завтра? Вот именно. Ну и послала я Юлю подальше. Все, не психуй, выходим на финишную прямую! Ты, кстати, где?

– На обочине, – соврала Катя. – Давай закругляйся!

– Ну вот, – продолжила Верка, – ты уже поняла, что квартирка бабулькина мимо. Недавно Эмилия, царствие небесное, отправилась в лучшие миры, написав завещание молдавской сестрице, потому как больше некому, ну и сестрица эта приехала, подала заявление на вступление в наследство и заторопилась к родным берегам. Там у нее дети, внуки, сад, огород, от столицы бабка молдавская ошалела, жалуется, что голова кругом, и хочет квартирку освободить. Катька, короче! Тотальная распродажа! Sale, sold, finish total! – Верка наконец замолчала. Переводила дух.

Катя не понимала, как реагировать – наорать на Верку, коротко, но емко обложить или бросить трубку, рассориться на несколько дней?

Она молчала.

– Кать! – жалобно подала голос Верка. – Ну ты чего? Там столько добра! И все за копейки – молдавская тетка ни черта не понимает! Говорит, мне все равно, и так, типа, свалилось богатство, и хлам этот, рухлядь – только бы вынесли. Короче, магазин фиксированных цен, где все по пять, знаешь такие?

– Вер! И вот из-за этого, прости, говна, я потеряла час времени? Ты предлагаешь мне приехать и ковыряться в старушечьем барахле? В чужих тряпках? У тебя как с головой, Вера? Или ты издеваешься?

– Дура! – ничуть не испугавшись Катиного гнева, ответила та и передразнила: – «В барахле, в старушечьих тряпках»! Да там антиквариат, кретинка! Юля сказала, комоды старинные, лампы какие-то, тарелки настенные! Вазы, посуда! Бабка ведь не простая была, из бывших! К тому же – всю жизнь на «Мосфильме»! Неблагодарная ты, Воронцова! Юля, благородный человек, условие родственнице поставила – первой запускаем нашу Катьку, а потом всех остальных! Там уже соседи ломятся, знакомые всякие! А значит, есть на что посмотреть! У тебя право первой ночи! А ты, зараза? Бедная Юля твердит: «Катюша строит свой дом, Катюша дизайнер, Катюша обставляет дорогие особняки и квартиры, Катюша обожает барахолки и блошиные рынки, Катюша любит старинные штучки!» – Веркин голос дрожал от негодования.

«Еще пять минут, и мы разругаемся», – подумала Катя.

Такое бывало не раз: ссорились и накоротко, и надолго.

Как-то не разговаривали полгода. Обе переживали, мучились. Уступила Катя.

Из-за чего они тогда поссорились? Кто бы вспомнил! А казалось, что навсегда.

– Ладно, Вер! Извини. Просто я очень устала. Говорю же, пятница, конец рабочей недели. Погода эта дурацкая. Ты же знаешь, что зимой меня нет! Извини, Верун, не обижайся! И тете Юле большое спасибо! Правда, про «строю дом» вы немного загнули. – Катя невесело усмехнулась. – Ну ладно, все, еду, Вер! А ты там, у мамы?

– Дома я, – буркнула Верка. – А Юля караулит. С виду бабка простецкая, но хитрая, мечтает, чтобы все вынесли поскорее. Соседей оббежала, по двору раззвонила. Но Юля стоит насмерть, ты ее знаешь! Так ты где, Кать? Сколько осталось?

Катя переключила навигатор на Мосфильмовскую. «Не надо врать, никогда не надо врать, – подумала она. – Никогда у меня не получалось, нечего и пытаться». Навигатор выдал маршрут: сорок минут. Не так много при нынешней ситуации.

Катя отчиталась и повторила вопрос:

– Так ты будешь?

Верка засуетилась:

– Попозже, когда, не знаю, есть одно дельце.

Все ясно. Дельце – это очередное свидание. Мужик с какого-нибудь дурацкого Тиндера или наподобие. Ой, не дай бог, влипнет подруга! Дура, конечно, а с другой стороны… Где взять мужика, если ты не работаешь и сидишь дома? Где познакомиться, если ты никуда не ходишь? Как устроить личную жизнь, когда тебе за тридцать?

Терять Верке нечего: квартира чужая, машины нет, денег тоже. Аферисты ей не страшны. Но все равно, конечно, опасно.

Верка ушла от матери не так давно, несколько лет назад. Юлия Павловна, для Кати тетя Юля, была женщиной славной, современной, своей. Но это для Кати, а с Веркой они бодались почти ежедневно. И Юлю можно было понять – Верка давала ей прикурить. Еще как давала! С самого детства.

Мишка, Веркин брат, был мальчиком спокойным, послушным и тихим. Учился прекрасно, посещал секции, увлекался рисованием. А Верка росла пацанкой, оторвой: рваные брюки, ссадины, разбитые коленки. Училась она неважно, секции тут же бросала, закурила в тринадцать, впервые поцеловалась тогда же.

Юлин муж, отец Верки и Мишки, свалил к новой жене и в воспитании не участвовал. Правда, деньжат подкидывал и привозил из заграничных командировок подарки.

Верка подарки брала – с паршивой овцы хоть шерсти клок, а обиженный и гордый Мишка не брал, чем очень радовал Юлию Павловну. Мать он любил до самозабвения. Ну и разумеется, жалел. Та отвечала взаимностью.

Юлия Павловна была женщиной героической – научилась шить и вязать, из одной курицы могла сделать обед на неделю, и никто не был голодным. Потом Юля пошла на бухгалтерские курсы, устроилась в совместное предприятие и стала хорошо зарабатывать. Замуж больше не вышла – а могла бы, ухажеры у нее водились, Юля была женственной, милой, хорошенькой. Но замуж – нет, не дай бог, а вдруг избранник обидит ее детей!

Кстати, жертву эту дети приняли как должное, и спасибо никто не сказал.

Мишка окончил институт, работал в банке на неплохой должности, женился на хорошей девочке, родили детей. Все у него было как надо. Он оставался маминой радостью, гордостью и отрадой.

С Веркой все было сложнее. Институт та бросила, пару лет жила со странным и мутным парнем по имени Лева. Занимался этот Лева чем-то непонятным, но явно с криминальным привкусом. Карты, выпивка, странный бизнес, странные люди в доме.

А потом Лева пропал. Верка искала его, трясла его друзей и знакомых, нанимала частных