Граф Воронцов. Книга I - Дмитрий Лим

—Фетишист,— сухо добавила она, заметив мой взгляд, после чего отвернулась, аменя вновь переключило настоящего рядом седовласого мужчину.

«Нет… Это явно он!»

Явстал, игнорируя подобные высказывания всвой адрес, пустил скупую слезу, неверя своим глазам, иотвсей души сомкнул старика вобъятиях.

—Как жетак…

* * *

Мысидели нароскошном диване впригородном доме моего покойного деда, который выглядел живее всех живых. Обсуждали мое прибытие. Дед рассказывал омире, явпитывал. Нехотел верить, новсе говорило отом, что поверить стоило бы.

Взять только то, что моя внешность восемнадцатилетнего юноши, которую яувидел вотражении огромного зеркала, точь-в-точь повторяет картины вэтом доме.

—Так, значит, получается, я— попаданец вдругой мир… словно герой книг Круза.

—Можно итак сказать, хотя янезнаю, кто такой Круз,— дед Василий улыбнулся иискоса посмотрел наменя,— Я-то давно здесь, все ждал, гадал, может ликто-то другой, родной попасть сюда. И, пожеланию судьбы, пару лет назад, комне пришел сам Ворон! Сказал, что юный граф скоро умрет иего место займет человек измоего времени, измоей семьи, так ясразу про тебя подумал! Приказал мне оберегать тебя, научить всему, чему смогу, инедопустить прорыва подземной изнанки.

—Что еще заворон?— удивился я, оставив вопросы оневедомой «изнанке» напотом.— Увас что, помимо магии, еще иптицы разговаривают?

Дед добродушно рассмеялся, новместо ответа встал, подошел кбольшому столу уокна.

Порывшись вящиках, достал небольшую коробочку, обшитую черной как смоль тканью ипротянул еемне, сословами: «Тебе сегодня снова восемнадцать». После чего сел напротив, облокотился подбородком натрость иначал скаким-то трепетом пялиться наменя.

Коробочка была похожа нате, вкоторых хранят ювелирку, но, чтобы убедиться, развязал черную ленту. Идействительно, вкоробке лежал перстень спричудливой круглой печаткой сизображением ворона.

Большеват, даикзолотым перстням уменя впоследнее время сильная неприязнь.

—И?— япосмотрел надеда.— Стобой кольцо разговаривало?

Сменившееся выражение лица старика означало только огорчение. Толимоей необразованности, толипрямолинейной тупостью. Вот только ятут впервые, аондавно варится вэтом странном мире.

—Очень надеюсь,— медленно ипривычно, монотонно начал он.— Что сперемещением твоей души вэто тело, тынеполучил внаследство отюного графа его идиотизм, безалаберность иполное отсутствие норм этики иморали.

Меня неточтобы оскорбило подобное вмой адрес, нодеда яодарил зеркальным взглядом, тоесть посмотрел, как надебила. Хоть это имой дедушка, проживший уже вторую жизнь доглубокой старости, ноияуже непацан малолетний, которого онмог так поучать.

—Дедуль, вот скажи, тысам-то сразу поверил ввесь тот бред, который тынаменя вывалил?

—Да, тыправ, внучок, прости,— онпо-доброму улыбнулся икивнул наперстень,— Надень его исам все поймешь.

Достав перстень изкоробочки, деловито повертел его впальцах, соскреб снего кусочек грязи, отчего дед часто игромко задышал. Затем, дунул, сбрасывая невидимую пыль, инадел насредний палец.

Тут начались самые настоящие чудеса: ободок стянулся, повторяя размер пальца, накладка прижалась, чуть придавив палец, азатем ювелирное изделие начало вибрировать иразогреваться…

Чудеса… Если одежда собувью вэтом мире также могут уменьшаться иувеличиваться поразмеру, тояготов верить влюбую магию. Нонавсякий попытался стянуть перстень— неполучилось, онсел как родной, авот дальше…

Щелчок где-то вмозгу придал чудесное ощущение головокружения, вглазах потемнело, ипоследнее, что япочувствовал, была мягкость изголовья кожаного дивана.

Снова отключился, снова проснулся, нонаэтот раз вокруг меня был пустырь всерых тонах. Анекакая-нибудь подворотня.

Ивесь этот пустырь тянулся отгоризонта догоризонта, лишь ввдалеке стоял одинокий исполинский дуб, как вкакой-нибудь сказке. Нанем небыло листьев, небыло плодов, зато были цепь, сундук, иотчетливо выделялся скелет человека срыбьим хвостом.

«Пушкин, определенно, перевернулся вгробу…»— промелькнула мысль вмоей голове.

Ветер, появившийся изниоткуда, ударил мне вспину, как быподталкивал вперед, кэтому самому «растению». Я, конечно, попытался сопротивляться, ночто-то мощное пнуло под пятую точку, придав должное ускорение внужном направлении.

Злобно оглянулся, ноничего неувидел.

Только повернул голову обратно, как дуб сам начал приближаться, будто быпаря, словно вдешевых американских фильмах, пока неостановился впаре метров отменя. Только вот явсе еще нехотел сокращать это расстояние. Ужбольно чудно все это было… носреагировал напрозвучавший хлопок иподнял голову вверх.

Наверхушке дуба клубилось нечто странное, нечто темное, откоторого явно веяло опасностью. Явсем нутром чувствовал, что эта тьма несла угрозу. Нотемное марево рассеялось, иперед моими глазами предстал ворон, который, кмоему изумлению, был намного крупнее своих реальных сородичей. Исполинскому дубу исполинский ворон…

Язамер, нешевелясь, наблюдая завороном, ворон тоже наблюдал замной, сверля меня своим рубиновым глазом, что светился потусторонним кроваво-красным свечением. Искра, буря, безумие.

Так прошло несколько минут, истоило мне чуточку двинуться, как ворон заговорил. Его голос был низким ихриплым, словно шепот изглубин ада. Слова, которые онпроизносил, проникали вмою душу.

—Кто ты, человек?— спросил он.

Мое сердце бешено стучало, ноясумел найти правильные слова.

—Дмитрий Викторович, умерший всвоем мире иоживший вэтом. Сейчас…— язамялся,— Дмитрий Юрьевич.

—Да, тытот, кем назвался,— продолжил он.— Тынесильно удивлен мне. Тыуже встречался сБогами?

Яощутил странное волнение внутри себя. Бог? Что онимел ввиду? Может быть, это была просто игра воображения или, возможно…

«Не… Яневкоме, мыэто решили. Ужточно янемогу сбольничной койки попасть всказку».

—Тыпотерял дар речи?

—Я?— тряхнул головой.— Нет. Просто бред услышал. Какой бог? Ты, вообще, очем?

—Я— Бог-покровитель рода Воронцовых, аты, душа издругого мира, вселился втело одного изВоронцовых благодаря моей посильной помощи.

—Значит, это твой голос яслышал вголове?— задал явопрос, вспоминая этот момент— момент предательства. Вомне снова загорелась злоба, иявперил свой взгляд наэтого самоназванного божка.— Это тыповлиял намоего друга, чтобы онпредал меня⁈

Новместо ответа Ворон взмахнул крылом, именя обдало ледяным ветром.

—Остынь, человек. Яневлиял натвою судьбу иневлиял насудьбы твоих близких, предательство твоего друга, как итвоя смерть были предначертаны. Мне лишь оставалось забрать твою душу изтого мира.