Это всегда была любовь - Никола Хотель

– Я не была уверена, что чувствую себя так же, как раньше. Все тело было охвачено болью. Все болело так, что… – От облегчения и благодарности мне хочется выть, но я не делаю этого. Сглотнув комок в горле, смотрю в одну точку на стене, от которой по обоям бегут странные размытые красные линии, как будто ребенок нарисовал их восковыми мелками.

– Хорошо, что вы пришли. – Доктор Уорд отворачивается от меня. Быстро исследует мой мазок под микроскопом и вносит результаты в медицинскую карту. – На всякий случай, все равно возьмем кровь, чтобы исключить венерические заболевания. Я попрошу свою коллегу дать вам контейнер для анализа, чтобы вы сдали мочу и образец волос. Если нам повезет, то сможем определить, что вам дали.

– Значит, вы думаете, что мне дали какие-то наркотики?

– Подобные провалы в памяти не могут появиться только из-за алкогольного опьянения. Такое происходит после приема наркотических веществ. Очень важно это задокументировать, если вы соберетесь обратиться в полицию. В этом случае они бы взяли на себя и расходы за анализы. Полиции нужны объективные доказательства, одной фотографии недостаточно, тем более что она могла быть сделана с вашего согласия.

С моего согласия, ну конечно… Я сжимаю губы, соскальзываю со смотрового кресла и прячусь за ширмой, чтобы одеться. Как же хорошо снова ощутить ткань на теле. Теперь я чувствую себя более уверенно.

– Я смогу связаться с вами по этому почтовому адресу, или он тоже поддельный?

Меня бросает в краску, и я очень рада, что доктор Уорд не может видеть сквозь ширму.

– Я… выдумала его.

– Тогда сделайте одолжение и дайте правильный почтовый адрес. Я отправлю результаты анализов в ближайшие дни по электронной почте.

– Хорошо.

Я выхожу из-за ширмы и исправляю данные в регистрационной карточке пациента, прежде чем доктор берет у меня кровь на анализ.

Протянув мне руку на прощание, он пронзительно смотрит на меня.

– Никогда не внушайте себе, что во всем произошедшем виноваты только вы, Обри. Наркотические вещества всегда добавляют незаметно, чтобы сделать человека беззащитным. Это преступление. Вы понимаете меня? Это не ваша вина, поэтому, пожалуйста, не чувствуйте себя виноватой.

Я киваю, все еще чувствуя свою вину во всем случившемся. Если бы я ничего не пила, то никто не смог бы подмешать мне эту дрянь. Если бы я не пошла на эту вечеринку, то не чувствовала бы себя сейчас такой доверчивой дурой…

– Неважно, какими будут результаты анализов. Даже если вы пили только алкоголь, то все равно не могли согласиться на этот крайне неприятный снимок. Вы позволяли делать с собой нечто подобное только потому, что не могли сопротивляться. Молчание не равно согласию, Обри. Ни в коем случае.

– Да.

– Если вдруг что-то произойдет, сразу же приходите.

– Спасибо, доктор Уорд. – Мне становится легче, когда он наконец-то заканчивает речь и я могу покинуть смотровой кабинет.

Помощница бросает взгляд на документы, которые передал ей врач, прежде чем вызвать следующего пациента. Затем она открывает формуляр на экране и что-то начинает печатать. Когда я подхожу к ее стойке, она помечает два пластиковых контейнера для анализов и протягивает мне один из них.

– Одного-двух волос хватит, – говорит она мне и, наклонившись над стойкой, с помощью пинцета выдергивает у меня пару волос. – Туалет вы найдете справа от процедурного кабинета. Потом просто оставьте контейнер на маленьком столике в коридоре.

– Спасибо.

Вернувшись из туалета, я оплачиваю осмотр и анализы.

Проспонсировано мамой.

Даже если она и не узнает об этом, пусть лучше думает, что я купила на эти деньги книги для своих курсов. Правда, теперь они мне не понадобятся, потому что я хочу оставить все, что имеет отношение к Нью-Йорку.

Все эти мысли вызывают у меня угрызения совести и заставляют краснеть. Я должна была соврать маме, чтобы она ни в чем себя не винила. Она и так много лет чувствует вину из-за того, что уделяет мне слишком мало внимания и времени, думая, что ее статус знаменитости доставляет мне лишь одни неприятности. Я же не могу напрямую сказать ей, насколько она права. Мне стыдно не только потому, что солгала ей, но и потому, что у меня есть на это основания. Я была в таком состоянии, и бог знает, сколько людей видели этот снимок. Мне стыдно, потому что я не знаю, что делали со мной эти руки с фотографии, где они трогали меня. Мне стыдно, что я не сопротивлялась. Но я должна справиться со всем произошедшим самостоятельно, и неважно, осуждает меня доктор Уорд или нет. Главное, что я сама осуждаю себя.

Я выхожу на улицу, в лицо дует свежий осенний ветер. Пытаюсь открыть дверь старого «Форда», который я купила за пятьсот долларов и который выполнит свою миссию после моего возвращения в Хановер. Дверь машины настолько проржавела, что ее можно открыть, только приложив недюжинную силу. Мне вообще не стоило закрывать ее. Не думаю, что у кого-то хватило бы сумасшествия украсть это корыто. Одного запаха мертвой мыши хватит, чтобы отпугнуть любого грабителя.

Я бросаю сумку на пассажирское сиденье к рюкзаку и пристегиваюсь, хотя ремень безопасности отстегнется буквально через пять минут, потому что застежка сломана. Печка тоже не работает, это стало особенно ощутимо сегодня утром, когда температура на улице опустилась до шести градусов. Я нахожу навигатор в смартфоне, закрепляю его в пластиковом кронштейне и включаю радио. Песня Billy Ray Cyrus, которая раздается из динамиков, напоминает о том, что кнопка настройки больше не работает, поэтому следующие два часа мне придется слушать исключительно кантри, которое я ненавижу. Мне нравится джаз, блюз и обычная попса. Я выключаю радио, откидываюсь назад и прижимаю руки к лицу.

Я все еще девственница. Да, я испытываю огромное облегчение по этому поводу, но совершенно не избавляюсь от отвращения, которое охватывает меня, когда вижу эти руки на фотографии. Ощущение чужих пальцев на моем теле больше похоже на фантомную боль. Я с содроганием выпрямляюсь и вытаскиваю из бардачка свой ежедневник. На семнадцатой странице написан список дел из четырех пунктов на сегодняшний день. Я проверяю, что сделала, и ставлю отметку на первом.

Сердце начинает биться быстрее. Два последних пункта лучше отложить на другой день, потому что руки начинают дрожать от одной мысли об этом. Я пережила худшее, что только могло случиться. Достаю черную ручку, рисую три точки и соединяю их, потом смотрю на буквы, которые нарисовала сегодня утром на предыдущей странице:

Я решу эту проблему криком

Именно это и надо сделать прямо сейчас. Я завожу машину и уезжаю. Только когда оказываюсь на шоссе, а спидометр показывает более 40 миль, я кричу в лобовое стекло так громко и долго, пока не перестаю слышать свои мысли в голове.