Порог - Олег Рой

— В монастырь, Владыка, — ответствовал Бельфегор. — Кроме, надо полагать, Бранны — старшей. На нее уже лакомится сосед. Ему, правда, сорок три, а ей скоро двенадцать, ну да здесь еще не такое видывали. Года через два, а то и раньше, ей надо бы выйти за него. Хорошая партия. А одержимость сразу половины женского монастыря мы еще устроим…

— Избавь мои уши от подробностей, скучно, — прервал Воланд. — А почему именно ты явился последним?.. Постой, это нетрудно угадать. Тебе было… лень?

— Не то чтобы, мессир, — поклонился демон. — Просто приятная расслабленность не позволила мне…

— Не юли. Именно лень, — махнул рукой владыка тьмы. — Вот что. Тебе вести младенца и быть его основным покровителем. Это и будет твоим подарком ему. Другие проявят себя после нашего ухода.

— Повинуюсь, мессир. — В эту секунду демон вдруг принял свое истинное обличье — поросшего бородою, с огромным хоботом и вытаращенными глазами чудовища.

— Но сразу ему не показывайся, — поднял палец Воланд. — Хотя его суть уже подготовлена к тому, чтобы выполнять свое предназначение и не вздрагивать и цепенеть, подобно обычным смертным, увидев ваши облики.

Чудовище склонилось в поклоне.

— Ах, как слаба человеческая природа, как падка на грехи, — продолжал, покачивая головой, Воланд. — И как сие видно с самого начала. Увы, с ним тоже сразу стало все очевидно. Так, при виде бутона мы уже понимаем, какой цветок узрят наши глаза, когда он распустится.

— И каким же будет этот, Повелитель? — почтительно спросил Бельфегор.

— Каким он будет, Азазелло? — эхом переспросил Князь Тьмы у рыжего с клыком.

— Старательным, — разглядывая ребенка, скривился Азазелло, демон безводной пустыни. — Когда нужно, сдержанным, когда нужно — красноречивым. Убедительным. Он, извините меня, Повелитель… небольшого ума. Будет хорошо вышивать по готовой канве, но собственного рисунка не придумает. На подлинный размах он непригоден. Зато сможет быть отличной тенью.

Воланд поморщился, но Азазелло сожалеюще развел руки и пожал плечами.

Князь Тьмы долго рассматривал сонно моргающего младенца, затем медленно кивнул:

— Стало быть, тенью. Хорошо. Может, это нам и нужно. Не блестящий авантюрист, а всего лишь тень авантюриста. И поскольку все мы так или иначе представляем мир теней, избранник наш просто будет прилежно следовать предписанным ему правилам, двигаясь за кем-то по пятам по проторенной ему дорожке.

— Иногда простые, но старательные исполнители предпочтительнее, мессир, воля ваша, — натягивая поглубже капюшон, пробурчал Азазелло.

— Что ж, эти его качества вполне можно регулировать. А нам нужно помнить, что идет тысячелетняя война светлых и темных сил. По мне, так Большая игра, и на кону — власть над миром, — прищурившись на огонь в камине, задумчиво произнес Воланд. — Мы не можем проиграть и на сей раз. На войне все средства хороши, и мы стараемся их все задействовать. С этим малышом вот что — дождемся нужного нам влиятельного лица… думаю, это будет духовная особа… стоящая высоко… имеющая власть и силу… Сигнификаторы богатства нынче расположены в соединении с весьма благополучными звездами. Юпитер во втором доме с Луной в первом. Да, это будет сам папа римский.

Бельфегор глухо захохотал, сперва тихо, затем, не сдерживаясь, взревел во весь голос. Спящие в комнате, впрочем, даже не проснулись.

Воланд, словно не замечая шума, поднятого демоном, продолжал разглядывать младенца, а младенец с любопытством разглядывал Князя.

— Какой именно папа, мессир? — негромко осведомился Азазелло. — Ныне здравствующий Бенедикт Двенадцатый?

— Нет-нет, — возразил Воланд. — Нам совершенно другое нужно. Нам нужна светскость.

— Как? — не понял демон пустыни. — Как совместить светскость и святость?

— Да где там святость вы нашли?.. — небрежно отмахнулся Повелитель мрака. — Не смешите меня. Вот уж где святость искать, так только не в храме и тем более не среди служителей культа. Отнюдь-отнюдь.

Он щелкнул пальцами, и ребенок, плавно развернувшись в воздухе, приблизился к Князю Тьмы.

Тот несколькими неуловимыми движениями начертал нечто на его челе и принял его в свои руки. Знаки и цифры на миг вспыхнули зеленым и исчезли, словно всосались в кожу, а может, так оно и было. Младенец чихнул.

— Нам нужно блистать, не правда ли? — обратился к нему Воланд. — Тебя будет окружать самое высшее общество — да-да, ты будешь при дворе самого папы римского. Он грядет, и правление его будет пышным и ярким. Я чую… Мало того, мы сделаем так, что все, предложенное нами, папе понравится. Чтобы он тоже смог предложить нашему мальчику то, что ему и понравится и будет необходимым. Там ему и образование хорошее дадут. А Бельфегор проследит, чтобы знания усвоились им правильно. И ты будешь блистать, малыш… да только не на балах.

Младенец согласно агукнул, будто понял обращенные к нему речи.

— Как бы внимательно ты ни смотрел, все равно позабудешь, что тебе не нужно помнить! — сказал ему Князь. — Кстати, неплохая фраза для романа. Надо подарить кому-нибудь, но много позже. «Как бы внимательно ты ни смотрел, все равно позабудешь, что тебе не нужно помнить!» Романов будет написано еще немало, может быть, даже и про эти наши с вами похождения. Надо же развлекать почтеннейшую публику. Да и нам развлекаться. Все, кто сюда придут после нас, сыграют роль черных волхвов и принесут младенцу свои дары, которые не раз пригодятся ему в будущем. А ты, Бельфегор, помни — на тебе лежит обязанность особого ему покровительства. Прояви себя в самый жаркий, самый многолюдный и суетный день. А лучше ночь. Да, это будет жаркая ночь. Ты поймешь когда. Он должен найти свиток… Вот этот.

Потемневший от времени свиток, уложенный в футляр в виде металлической трубочки, украшенный кистями и красной сургучной печатью, возник из ниоткуда и поплыл по воздуху к демону лени… Бельфегор взял его, спрятал за пазуху, медленно и торжественно поклонился, прижав кулаки к груди. Младенец в это время продолжал улыбаться и пускать пузыри.

— Теперь закрывай глаза свои и спи! — приказал Владыка мрака.

Ребенок словно услышал и понял, тотчас же закрыл веки и плавно вернулся по воздуху в теплые, как перина, объятия кормилицы.

Затем князь поднялся со своего кресла-трона и двинулся, не касаясь пола, к молодому вдовцу.

— Да, с такой оравой лишиться жены — это прескверно, — вздохнул он. — Полно тебе мучиться, бедолага.

— Что это значит? — поднял брови Бельфегор.

— Ну, уж верно, не я лишу его жизни, — усмехнувшись, ответил Воланд. — Достаточно того, что он будет скорбеть о почившей жене своей. Впереди у него еще немало испытаний. Просто он видел то, что видеть ему было не след. Он тоже «позабудет, что ему не нужно помнить».

Воланд, сложив губы трубочкой, подул в лоб несчастному вдовцу. Он дул и дул — так долго, как это невозможно было сделать человеку — и темные волосы Бизанкура словно покрылись пеплом, а затем — снегом. Через минуту он был абсолютно сед.