Я - ваши неприятности - Татьяна Полякова

Я не успела до конца высказать свою мысль, как хлопнулавходная дверь, и в комнату бесцеремонно ввалились две личности мужского пола исовершенно непотребного вида. То есть вид сам по себе был довольно обыденным,но подобных манер мне никогда раньше наблюдать не приходилось. Поэтому в первуюминуту я растерялась, а потом и вовсе лишилась дара речи. Эти типы вломились вквартиру, не дав себе труда постучать или каким-то иным тривиальным способомоповестить о своем появлении пнули ногами дверь комнаты, насвистывая и на ходузасовывая руки в карманы давно не стиранных штанов. У одного из них недоставалополовины передних зубов, у другого левое веко было как-то странно прикрыто. Вобщем, они производили впечатление немытых, ущербных и совершенно неуместных вСерафиминой квартире личностей.

Тетушка не проявила по поводу их появления ни ужаса, ниудивления.

— Привет, Серафима, — сказал беззубый.

— Привет, — ответила она равнодушно и продолжиларазглядывать потолок.

— Ну и как там наши денежки? — ухмыльнулсябеззубый, вслед за ним ухмыльнулся и его приятель.

— Как в банке, — серьезно ответилаСерафима. — Надежно, выгодно, удобно.

— Может, тебе какой намек дать? — не унималсяпарень. — Может, ты шевелиться начнешь…

— Я шевелюсь. Продаю квартиру. Юрик в курсе, я емузвонила.

— А это кто? — подал голос второй тип, кивнув вмою сторону.

С момента появления они поглядывали на меня с интересом, атеперь пялились откровенно и нагло.

— Племянница. Слюни-то подбери, придурок, не для тебяприпасли.

— Чей-то я не понял, чей-то ты пасть пазеваешь? —пропел парень, стремительно выбрасывая вперед руку.

Удар пришелся Серафиме по лицу. Я обомлела, вытаращилаглаза, а потом попыталась подняться. Тетка больно пнула меня в бок каблуком,сурово нахмурившись, вытерла кровь с разбитой губы и спокойно сказала:

— Витенька, дерганый ты мой, повторяю специально дляслабослышащих: не для тебя припасено. Понял?

— Ага, — ответил беззубый, продолжая меняразглядывать.

На всякий случай я уставилась в потолок. Потосковав немногов молчании, парни, не сговариваясь, направились к двери.

— Ну, бывай, — кивнул беззубый. — Увидимся.Племянница, говоришь?

Как только хлопнула входная дверь, я, выскочив в прихожую,заперла ее на и оба замка.

— Дверь лучше держать открытой, — философскизаметила Серафима. — Вышибут. Хлопотно, и соседям беспокойство.

— Это что же такое? — ахнула я, как только смоглаотдышаться. — Это уму непостижимо…

— Кончай тарахтеть, — усмехнулась тетушка,поднимаясь с дивана. — Пойдем, хоть чаю выпьем.

— Какой, к черту, чай! Этот негодяй тебя ударил.Немедленно, слышишь, немедленно звони в милицию! Нет, лучше я позвоню…

— Ты, племяшка, у меня вовсе дурочка, — загрустилатетка. — Не пойму только в кого.

— Ты что же, хочешь, чтобы этим подонкам их гнуснаявыходка с рук сошла?

— Брось. Витька — не самое плохое, что есть в подлунноммире. А по фейсу я схлопотала по твоей милости. Мужики при виде небесных чертвпали в буйство. Надеялись, что ты на месте не усидишь и глупость сделаешь:звук какой издашь или того хуже, на выручку кинешься. Вот тут бы онипотешились… Слава Богу, хватило ума сообразить, чего хочет от тебя твоя стараямудрая тетка.

— Ты хочешь сказать… — начала я.

— Я хочу сказать: с первым автобусом — домой. Италияотменяется, и здесь тебе не место.

— Господи, да что же это?

— Ты сейчас на курицу похожа, — с усмешкойзаметила Серафима.

— Это чудовищно, — твердо сказала я. — Как вкино: Германия, тридцать девятый год, два эсэсовца на отдыхе, и я — несчастнаяеврейка.

Серафима хохотнула, ставя на плиту чайник:

— Конечно, не Германия, не СС, и ты не еврейка, аправославная христианка беспримесно русская на обозримые поколения… Но суть тыухватила.

— Я звоню в милицию. Тетка махнула рукой:

— Много пользы!

— От милиции много пользы?

— В моем случае — никакой, — очень серьезносказала Серафима и даже вздохнула. Тут я испугалась по-настоящему.

— Серафима, ты должна немедленно уехать. Конечно, я непланировала до конца дней жить с тобой под одной крышей, но у меня вполнеприличная квартира, и мы в ней как-нибудь разместимся. График работы у нас несовпадает, так что мы даже не сумеем как следует надоедать друг другу…

— Возможно, так оно и будет, — загрустила Серафимаеще больше.

— А кто эти типы? — спросила я, разливая чай.

— Так, мелочь…

— Ничего себе, мелочь.

— Пугают. Что б я прочувствовала.

— А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается,так кому какое дело до пропавших денег?

— Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду.Хозяин Каток, это его ребята были.

— Боже мой, куда ты изловчилась вляпаться? И на чтотебе сдалось это казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк.

— Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Тынаверное, голодная, сейчас пельменей отварю…

— Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет.

— Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура,тонкая душа…

— Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу.

— Я тоже, — охотно согласилась Серафима.

— Постой-ка, — всполошилась я. — У тебя жебыл знакомый, Володя, он как будто трудился в каком-то отделе… не помню, какправильно, но точно помню, что по борьбе с бандитизмом.

— Не был, а есть. Ну и что?

— Как что? Звони ему, он должен помочь.

— Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него ихсроду не было. Он же юродивый, сиречь честный. Оттого и оклад мизерный,приработков не наблюдается, жена зануда и две девки-акселератки на папу дуются,тряпки новые хотят. От Вовки толку, как от козла молока. Он жутко скучный иобременительный для природы тип.