Белые лилии - Саманта Кристи

что я останусь с сопливым сорванцом и каким-нибудь безработным неудачником в качестве его папаши.

Минди распрямляет спину:

– Ты могла бы родить ребенка для кого-то другого.

– То есть отдать ребенка на усыновление? – спрашиваю я, в сомнении морща лоб.

– Нет, ты могла бы стать суррогатной матерью, – с воодушевлением говорит она, словно только что придумала самую гениальную из всех гениальных идей. – Ну ты знаешь, тебя оплодотворяют в какой-нибудь лаборатории, ты вынашиваешь чьего-то ребенка, а потом отдаешь его, как только он из тебя вылезет. Это было бы идеальным решением.

Минди поднимает вверх руку и начинает перечислять, загибая пальцы:

– Тебе нельзя пить. Ни один мужчина, будучи в здравом уме, не захочет секса с беременной незнакомкой. И вдобавок ко всему ты сделаешь для кого-то что‐то совершенно потрясающее.

– И ты сможешь при этом управлять рестораном, – добавляет Дженна.

– Правда?

Я перевожу взгляд с Дженны на Минди и обратно, они обе одобрительно кивают. Я размышляю о том, что они сказали.

– Да. Думаю, я бы смогла.

– Что?! – кричит Бэйлор, ее лицо исказилось от злости. – Скайлар, я же пошутила! Тебе нельзя беременеть!

Я бросаю на нее злобный взгляд.

– Ты же не монополизировала этот рынок, сестренка. У меня есть вполне пригодная матка, которая зарастет паутиной, если я не буду ее использовать.

Минди игнорирует неодобрительный взгляд Бэйлор.

– Суррогатные матери пользуются большим спросом. Многие женщины не могут родить сами. Они заплатят целое состояние, если ты подаришь им ребенка. Моя мама недавно рассказывала мне про одну знакомую пару, у которой не может быть детей, потому что у женщины был рак.

Я качаю головой:

– Я хочу это сделать не ради денег, Мин. Это противоречило бы моему желанию сделать что-нибудь важное.

– Есть небольшая проблема, девочки, – говорит Дженна, печатая что-то на телефоне. – Скайлар не может стать суррогатной матерью.

– Да? Почему? – спрашиваю я, разочарованная тем, что придется так быстро отказаться от этой идеи.

– Здесь написано, что, для того чтобы стать суррогатной матерью, нужно, чтобы у женщины уже были свои дети, – говорит она. – Думаю, они хотят быть уверены, что ты не передумаешь и не сбежишь с ребенком.

– Вполне разумно, – говорит Минди.

– Вот черт! – Я сутулю плечи. – Это было бы идеальным решением.

– Идеальным решением?! – Бэйлор изумленно смотрит на меня. – Скайлар Митчелл, ты хочешь сказать, что всерьез об этом задумалась? Это же просто смешно!

– Ну да! А почему бы и нет?

– Почему бы и нет?! – переспрашивает Бэйлор. – Потому что твое тело не будет тебе принадлежать целых девять месяцев. Потому что тебя будет тошнить, и у тебя разыграются гормоны и появятся растяжки. Потому что какая-то незнакомая женщина будет следить за каждым твоим шагом, чтобы убедиться, что ты не навредишь ее ребенку. Потому что ты влюбишься в младенца, как только он родится. Мне продолжать?

– То, что ты сказала про тошноту и растяжки, – это будет отпугивать мужчин. Незнакомая женщина, которая будет следить за мной, будет удерживать меня от выпивки и всяких глупостей. А влюбиться в ребенка – ты что, с ума сошла? Помнишь, как я возвращала тебе маленького Мэддокса каждый раз, когда он просто как‐то не так на меня смотрел?

Я хмурю брови.

– Это было бы идеальным выходом. Но если я не подхожу, то нет смысла цепляться за эту идею.

– Подожди, – говорит Минди, неготовая признать свое поражение. – Кто сказал, что тебе обязательно это делать официально через агентство? Почему бы просто не найти кого-то, кому нужна суррогатная мать, и не родить им ребенка? Многие так делают.

– Как? Печатают объявление в газете? – Я хихикаю над абсурдностью этой идеи: «Сдается матка напрокат».

Мы все смеемся. Ну то есть все, кроме Бэйлор – она выглядит рассерженной.

– Да заткнитесь вы уже наконец! – кричит она. – Перестаньте ее подбадривать. Это в самом деле очень плохая идея.

Дженна набрасывается на нее:

– Плохая идея? В каком мире мы бы жили, если бы такие люди, как Скайлар, не совершали таких самоотверженных поступков ради других?

Бэйлор закатывает глаза.

– В том же самом мире, в котором мы жили две секунды назад, – дуется она. – Скайлар не станет этого делать.

– Что, если бы у вас с Гэвином не могло быть детей? – спрашивает Минди у Бэйлор. – Что, если бы вы до смерти хотели их завести? Что, если бы у тебя не было сестры, которая могла бы одолжить тебе свою матку, и какая-то незнакомая женщина предложила выносить за тебя твоего ребенка? Ты правда собираешься сидеть здесь и лишать кого-то такой возможности?

Бэйлор накрывает мою руку ладонью.

– Скайлар, обещай мне, что, прежде чем во что-то ввязаться, хорошенько все обдумаешь, когда по твоим венам не будет течь «Маргарита».

– Так что, – я игнорирую сестру и поворачиваюсь к Минди, – объявление в газете?

– Думаю, можно, и так, – говорит она. – Но если ты настроена серьезно, я, наверное, могла бы свести тебя с той парой, про которую мне рассказывала мама.

– Они ищут не через агентство? – спрашиваю я.

– Нет. – Минди печально качает головой. – У женщины – кажется, ее зовут Эрин – был рак, так что ни одно агентство не хочет с ней связываться. Кажется, у них еще и плохая наследственность по медицинской части. Наверное, агентства не хотят рисковать, отдавая ребенка больной женщине, когда есть столько здоровых женщин, которые тоже хотят детей.

– Как это печально, – говорю я. – Значит, я могла бы подарить ребенка женщине, которая была больна и очень хочет ребенка, но больше никто не может ей его подарить?

– Угу. – Минди приподнимает стакан, словно произносит тост в мою честь. – Это, пожалуй, сразу откроет перед тобой врата на небеса.

Я чувствую, как мое лицо расплывается в улыбке. Я не чувствовала подобного с… хм… никогда не чувствовала. Я хочу это сделать. Я хочу дать кому-то то, чего им больше никто не может дать. Я смотрю на Минди.

– Давай попробуем. Позвони им.

Минди улыбается и хлопает меня по руке.

– Ты замечательный человек, Скайлар, – говорит она. – Но если ты не возражаешь, я дам тебе немного подумать.

– Подождите, вы же не серьезно?! – говорит Бэйлор.

– Мы серьезны, как инфаркт, сестренка.

Глава 2

Я ужасно волнуюсь. Что, если я им не понравлюсь? Что, если они, как степфордские жены[3], захотят контролировать каждый кусочек еды, который попадает мне в рот, и заставят меня каждой день заниматься йогой и тому подобной фигней? Что, если они потребуют, чтобы я перестала пить кофе? Я уже отказалась от алкоголя, что у меня тогда останется? Что, если они не захотят, чтобы