Объект 623 - Сергей Зверев

— Сам-то местный? — Громила покосился на товарищей, которые встали в стороне и делали вид, что к происходящему никак не относятся.

— А як же ж, — охотно отозвался рыбак, кивая на южную сторону поселка. — Оттуда я, с Востряковской стороны… Лет двадцать, почитай, безвылазно в Пыштовке обитаем, на улице Тюленина, дом у нас со старухой у самого синего моря… А вы откуда, парни, будете? Вроде не видал я вас тут раньше…

Здоровяк проигнорировал вопрос, приблизился к раскрытой сумке-тележке, хмуро уставился на скомканную клеенку и проржавевший проволочный садок. Нагнулся, вынул садок, запустил руку внутрь и принялся ворошить груду тряпья, мотки лески, дырявые резиновые сапоги. Рыбак напрягся, он был на грани провала, самое время бить и сматываться, пока не началось самое страшное…

— Эй, парень, ты чего это в моих вещах роешься? — забубнил он обиженно, но без особой злобы. — Чего тебе там надо? Воришка, что ли?

— Заткнись, папаша, — пробурчал крепыш. — Чего это ты так напрягся, а? А это что у нас такое? — С ухмылкой он выудил из тележки бутылку уже початой и заткнутой винной пробкой примитивной местной горилки, подбросил ее в руке и иронично уставился на рыбака. Теперь он понял, почему тот так напрягся.

— Не трожь… — взмолился рыбак. — Христом богом заклинаю, не трожь…

— Что это? — повторил здоровяк, переглядываясь с оживившимися товарищами.

— Ну, так это… — стушевался рыбак. — Как ее… бутылка с зажигательной смесью…

Здоровяк гоготнул, хмыкнули и те, что стояли поодаль.

— Ладно, не трусь, дядя, потребляй свою отраву, глядишь — подохнешь быстрее. — Мордоворот швырнул бутылку обратно в сумку, встал и брезгливо вытер руки о штаны. Копаться дальше в чужих вещах он не стал, резонно догадываясь, что может выудить такое, отчего его попросту вырвет.

— Ты что, дядя, сам с собой разговаривал? — спросил, оборвав смешок и уставившись исподлобья, обладатель золотой цепи.

— Чего это? — не понял рыбак.

— Когда мы подходили, ты сам с собой разговаривал. — Мужчина вынул из нагрудного кармана сигаретную пачку с угрозами о вреде здоровью и, не спуская глаз с рыбака, выбил сигарету. И снова все напряглось в груди, зачесался кулак.

— А с кем мне еще разговаривать? — проворчал мужчина, делая сморщенное лицо и горячо надеясь, что сумерки — достаточный повод, чтобы не увидеть микрофонное устройство в бороде. — Нет же никого… Вот вы пришли, теперь с вами разговариваю… Слушайте, люди, чего-то я вас не совсем уразумеваю, ходите тут, в чужих вещах ковыряетесь…

— Ладно, пошли. — Любитель суровых мужских украшений выбросил сигарету. Побрел наверх, остальные потянулись за ним. — Мужик, шуруй домой, нечего тут сидеть, все равно не клюет. Сделай так, чтобы через пятнадцать минут и духу твоего тут не было.

— А чего это?.. — простодушно затянул рыбак.

— Милиция, — проворчал сквозь зубы взбирающийся последним здоровяк. — Бандитов ловим. В общем, исчезни и не гунди.

Ага, конечно, так он и поверил. Очень похоже на украинскую милицию, пусть они тут все и считают себя русскими… Он почувствовал огромное облегчение. Забросил удочку, покосившись на троицу, неторопливо уходящую в южном направлении. Завелась, наконец, машина — потащилась вверх по улице, надсадно урча и стреляя ядовитым выхлопом. Забренчало, затренькало за спиной — и мимо рыбака по тропе над обрывом проволоклась нескладная девица в чудовищных шортах «колокольчиком» — сутулая, в несуразных круглых очках, с дурацкими косичками и потрепанной книгой, торчащей из рюкзачка за спиной. Девица явно не тургеневская, хотя из той же области. Она вела велосипед, держа его за руль, установить цепь девица не смогла, та безжизненно висела, тащась по пыли. Девушка печально посмотрела на одинокого рыбака, пришла к выводу, что это не тот «механик», что требуется ей в данную минуту, тяжело вздохнула, поправила очки и потащилась дальше — за троицей парней, тающих в дымке.

Вновь оживился коммуникатор в ухе. На этот раз вместо кокетливого женского покашливания звучало «суровое» мужское сопение.

— Борька? — разозлился рыбак, одновременно испытывая раздражение и облегчение.

— Кто здесь? — картинно изумился подчиненный. — Командир, ты ли это?

— Караванов, кончай придуриваться. Детский сад тут развели… Почему на связь не выходил?

— Занят был. Кстати, командир, я все видел.

— Что ты видел?

— Во-первых, я в курсе, что ты нашел занятие, интереснее, чем секс, — стало быть, рыбалку. Во-вторых, я наблюдал за твоими терками с тремя парнями, которые, хоть ты тресни, не тянут на местных. Они уже, кстати, на южной стороне поселка. Вот, гляжу, поднимаются медленно в гору…

— Ты где?

— Подними глаза, Глеб Андреевич, я как раз напротив тебя, проплываю мимо в лодочке. Тельняшка, борзый вид, все дела. Обратил внимание? Извини, я не буду махать тебе рукой и предпочту держаться от тебя подальше, ну тебя на фиг…

Рыбак всмотрелся. Утлая лодчонка, в которой находился один человек, была практически напротив него. Какой-то оборванец в засаленной тельняшке работал веслами, отдаляясь от берега, — видимо, не хотел проплывать мимо черной пещеры под горой, чтобы не вызывать подозрение у затаившейся под террасой стражи. Лодочка пошла наискосок через бухту — направляясь к дальнему углу изогнутого буквой «г» причала.

Он чуть не рассмеялся — старший лейтенант Борис Караванов в своем репертуаре.

— Ты где лодку добыл, пропащий?

— Знаешь, командир, в отличие от некоторых угрюмых солдафонов я очень коммуникабельный человек. Не украл, не выиграл в карты, просто договорился с одним добрым местным жителем. Если ты считаешь, что я тут груши околачивал антисанитарным способом, то будешь в корне неправ. Во-первых, я осмотрел второй выход с объекта, который расположен здесь же, но с другой стороны. Потрясающе, командир, никогда не догадаешься, что у тебя под носом проход в пустое тело горы. Умели строить наши деды и отцы. Там до сих пор присутствует армированная сетка, которую просто так не отдерешь, и уже с пятнадцати метров не видно никакой пещеры. Во-вторых, я выбрался из бухты и забрался на гору Каурус, что требовало терпения и альпинистских навыков. По счастью, и то и другое у меня есть…

— Зачем, Борька? Умные в гору не ходят. Ты как-то нетрадиционно ориентируешься…

— Спасибо, Глеб Андреевич. Вы так добры. Это просто личная инициатива, не взыщите. Держу пари, что, кроме входа и выхода для подводных лодок, в горе имеются как минимум несколько ходов для пеших людей. При Советском Союзе здесь трудился персонал не в одну сотню человек — они ведь внутрь горы попадали не посредством телепортации, нет?

— Ты нашел хоть один из этих ходов?

— Нет, — простодушно отозвался Борис. — Но отрицательный результат — тоже результат, хотя и уступает положительному. Зато я могу с уверенностью сказать, что на вершине горы посторонних нет, помимо нескольких хищных птиц, вьющихся кругами вокруг развалин недоразумения, именуемого здесь генуэзской крепостью. А теперь к делу. — Голос Борьки сделался серьезным. Было странно наблюдать шута горохового в лодке, который с блаженной физиономией уже пересек половину бухты и приближался к пирсу, заставленному лодочками. — Выход с объекта в море — то бишь выпускные врата — контролируется группой неизвестных, вооруженных предположительно «Кипарисами». Люди одеты в гражданское, это не желторотые юнцы из так называемой армии незалежной Украины, что по идее должны охранять объект. Солдаты пропали, это очень странно, если не сказать большего. Нынешняя стража глаза не мозолит, сидят тихо, но я их разглядел. Держу пари, Глеб Андреевич, на объекте что-то затевается, и как бы даже не сегодняшней ночью. Теперь то, что касается впускных врат…