Легенды красного солнца. Книга 3. Книга Превращений - Марк Чаран Ньютон

«Ага, их тоже не убили – что же они хотят нам показать?»

Бандиты направились к кучке жрецов Джорсалира, но те при виде их повернулись и бросились врассыпную, и тогда они полезли наверх прямо по отвесной стене башни до того проворно и ловко, что без реликвий там явно не обошлось. Их пытались перехватить две гаруды, но луч фиолетового света продырявил обеим крылья, и они камнем свалились вниз.

Фулкром мог только наблюдать за происходящим. Издалека было не очень хорошо видно, но, кажется, бандиты обложили все массивное основание конусообразного шпиля какими-то устройствами. Разгневанный Фулкром снова забегал вдоль невидимого барьера, то и дело пробуя его на прочность, но не нашел иного пути, кроме как назад, туда, откуда он пришел. Но в той стороне, как ему было известно, дороги к башне не существовало. Он уперся в невидимую стену руками и беспомощно следил за действиями террористов, а пар от дыхания клубился перед его лицом.

Тем временем черные силуэты спустились по каменной кладке вниз и спрыгнули на зубчатую стену – точнее, плавно опустились, словно поддерживаемые какими-то воздушными течениями. Стоя на самом краю стены, они подняли над головами негибкие на вид капюшоны и, оттолкнувшись от каменных зубцов, взмыли над городом и понеслись через туман вдаль не хуже любой гаруды.

Через секунду на Колокольной башне взорвался шпиль; стаей спугнутых птиц полетели в разные стороны кирпичи, врезаясь в стены близлежащих строений, с грохотом падая на крыши. Ужасный взрыв, громкий, как гнев самого Бора, расколол мост, отчего тот сначала сложился пополам, а затем провалился на следующий уровень. Башня застонала, накренилась и наконец рухнула, растворившись в облаке пыли.

Ее руины еще долго проваливались сквозь весь Виллджамур, с самого верха до самого низа. Строительные блоки и кирпичи соскальзывали в разверзшуюся посреди верхнего уровня бездну, вместе с ними под громкие крики уцелевших туда же съезжали тела обитателей джорсалирского монастыря, и Фулкром скоро потерял их из виду. Еще минуту он беспомощно стоял, отказываясь верить своим глазам. Внизу бегали люди, многие истерически кричали. Он подумал о том, сколько, интересно, советников было в этом здании.

Фулкром повернул туда, откуда совсем недавно пришел, чтобы попытаться найти дорогу вниз, и только тут заметил, что окружавшие его флаги на стенах и шпилях поменяли цвет. Не было больше ни гербов, ни цветов, ни изображений великолепных животных, ни других признаков богатства и власти.

Одни лишь закопченные лохмотья колыхались теперь на ледяном ветру.

Громыхнул фейерверк, от шума звери забились в углы своих клеток и завыли так, что затряслись прутья. Лан вошла в скудно освещенный коридор с земляным полом под ареной и пошла к клеткам гибридов проверить, в порядке ли они. Было холодно, с полупустой арены вниз долетали отзвуки представления, напоминая ей о бессмысленности ее прозябания в этом балагане.

С одной стороны жалобно мяукнул в своей клетке двухголовый кот. Лан остановилась, сунула руки меж прутьев решетки и стала гладить обе головы сразу, успокаивая полосатика. Животное в полном самозабвении потерлось одним из носов об ее руку. Она бросила взгляд на длинный ряд решеток, тускло блестевших в свете настенных лампад. Как они тут выживают, эти бедные твари, – в неволе, не видя солнечного света и почти без еды?

«Так же, как и мы».

Порции еды становились все скуднее; компенсация издержек на фоне непрерывного снижения доходов, как говорил Астли. Серые брюки и толстая черная рубашка Лан висели на ней, как на колу. И не только из-за того, что пайки сокращали даже артистам, но и потому, что ей было невмоготу есть, ловя подозрительные взгляды. Как долго она еще сможет продолжать этот обман?

В ее жизни вот-вот должен был наступить переломный момент: что толку оставаться в цирке, который больше не может странствовать? Теперь, когда на дворе Мороз, люди и на улицу лишний раз носа не высунут, не говоря уже о том, чтобы податься куда-нибудь на окраину Вилтрииба, города, по своим размерам сильно уступавшего Виллджамуру. Астли выбрал его потому, что Вилтрииб был транспортным центром острова Джокулл: к нему сходились и из него же расходились все пути – грязные, разбитые грунтовые дороги. Даже сейчас, в Мороз, торговцам и путешественникам было не миновать Вилтрииба. Недавно Астли «отпустил на свободу» половину своей труппы, но сборы были так малы, что на них трудно было прокормить оставшихся. Кое-кого из девушек даже продали в проститутки, или в «услужение», как он предпочитал это называть. Лан работала у Астли уже не первый год, но до сих пор не была уверена, знает он что-нибудь о ее истинной природе или нет, – слава Бору, ей хотя бы не приходилось унижаться.

«Все страдают, нечего тут ныть».

Астли неустанно твердил, что развлечения нужны людям всегда, даже во время Оледенения, – может быть, даже больше, чем раньше, надо ведь как-то отвлечься от происходящего. «Может, поэтому он и ввел в программу танцовщиц», – с отвращением подумала Лан. «Крошки Астли» уже несколько недель вертели задами и задирали и без того короткие юбчонки в перерывах между номерами, разогревая толпу и смягчая жестокие сердца критиков. Потные, немытые мужики заполняли передние ряды зала и пускали слюни, глядя на корчи полуголых танцовщиц.

«Так вот, значит, как унижают свое достоинство женщины? – думала Лан. – Вот что значит для женщины преуспеть и сделать карьеру на Джокулле, самом просвещенном острове империи? В самых диких племенах мужчины и то проявляют больше уважения к своим женщинам».

Зарокотали в отдалении барабаны, звякнули цимбалы, понесся приглушенный вопль толпы: прямо над ее головой по арене гарцевали «крошки Астли» в умопомрачительно-откровенных нарядах. Нет, девушки были, безусловно, хороши собой и старательно вертели задами, не обращая внимания на свист и мяуканье из зала. Примитивный инстинкт заставлял Лан желать столь же одобрительного внимания, хотя она прекрасно знала, что, если ее тайна раскроется, ей тут же и конец.

Голоса она услышала раньше, чем увидела самих посетителей, которые приближались к ней, неуверенно шаркая по темному коридору. Теперь кто угодно мог спуститься вниз и осмотреть рабочие помещения цирка – на что только не пойдешь ради денег. Вел их, как обычно, сам весельчак Астли в дурацкой шелковой пелерине, со щербатой ухмылкой от уха до уха.

Папаши и мамаши приводили своих отпрысков поглазеть на гибридов, о которых ходило столько слухов. Детишки всех возрастов потешались над экзотами: химерами, кроносами и тысячеглазыми куятами; здесь, в цирке Астли, можно было увидеть тварей, которые, как говорили, водились только в мифах. Для Астли они были всего-навсего уродами, легким заработком, но Лан искренне жалела мутантов, чувствуя свое с ними сродство.

Они не виноваты в том, что ни на кого не похожи.

Нет никакой вины в том, чтобы не быть похожим на других.

Лан со злостью глядела на зевак, пока те глазели на гибридов в клетках. Астли взглянул на нее, прищурился и оттолкнул в сторону: