Твоё настоящее лицо - Ярослав Маратович Васильев

пусть и не всё ещё готово. Теперь Вадим, получается, для друзей просто исчезнет. Его будут искать и не найдут. – Так зачем тебе те олухи? Надеешься, что они его измотают? Зря. Два десятка лбов с автоматами, конечно, доставят ему неприятностей, но не настолько много. И наоборот насторожат. Глупо нападать сразу после этого.

– Я надеюсь, Князь рассуждает также. Саид молод и горяч. Он считает, что, как в девяносто третьем, любую проблему можно решить, покрошив конкурента. Или слишком уж борзого бизнесмена. И он очень хочет доказать брату, что с его голосом тоже пора считаться. Я устроил, что обычную охрану они обойдут, но выглядеть это будет исключительно как заслуга киллеров Саида: старший у них и впрямь тот ещё матёрый волчара. Князь сотрёт Саида в порошок вместе с засадой. А дальше ударю я. Ударю только в тонком плане. В физическом плане он победит, но в итоге надолго, на годы, лишится силы вообще. А Мансур прощать не умеет. И убийцу брата достанет хоть из-под земли.

– Со щитом – или на щите! – фамильяр уважительно склонил голову. – Ты прав. Мы победим, – и уже шёпотом, чтобы слова потонули в гуле вокзала, добавил: – И клянусь. Твоя дочь узнает правду.

Часть I (1)

– Полина! Полинка! Где тебя носит! – бабушкин голос разнёсся по всему участку, проникая в самые укромные уголки, и, кажется, долетел аж до речки. Уже намного тише бабушка добавила: – Опять читала до полуночи? А грядки кто поливать будет?

Если бабушка переставала кричать и ругаться – это было серьёзно. К огороду она относилась трепетно, засаживая каждый пятачок земли. Умом, особенно наслушавшись и начитавшись про девяностые годы, Полина её даже понимала. А вот душа протестовала каждое утро. Деревня давно уже оставалась такой исключительно по названию: кто-то в здешних домах жил круглый год как в загородном коттедже, другие купили себе участок для летней дачи. И если не считать нескольких коренных доживавших век пенсионерок, полноценный огород был только у Полининой бабушки. На все двадцать соток. И все эти посадки регулярно требовали бесплатной рабочей силы: минимум месяц из каждых летних школьных каникул Полина проводила здесь, согнувшись над грядками. С утра до вечера копошишься в огороде, будто червяк земляной. Морковку, репу, капусту и ещё прорву непонятных трав сажай, сорняки выпалывай, землю лопатой вороши. Дела на огороде не заканчивались никогда. Особенно в жару, когда к прополке каждое утро внучке добавлялась обязанность поливать всё это богатство.

Зачем вкалывать над травками и овощами, которые проще и дешевле купить в магазине, Полина не понимала. Но спорить с бабушкой, особенно на тему огорода – себе дороже, проверено. И не объяснишь, насколько глупо для городского жителя «кормиться с земли» выглядит в двадцать первом веке. Разве что чай, который они заваривали, щедро добавляя свои сборы к магазинному чёрному, радовал, особенно зимой. Да и солёные огурцы у бабушки выходили лучше покупных. Но им на троих такие запасы точно не нужны. К слову, куда девался избыток засушенного «сена» с грядок, для Полины всегда оставалось загадкой. По крайней мере, ни пока работала в поликлинике, ни сейчас, оставаясь консультантом что в городской, что в паре частных больниц, своим пациентам бабушка из огородных запасов никогда и ничего вроде бы не продавала.

– Полина! Я всё, поняла. Спишь. Так вот, засоня. Как там у вас модно говорить? Если через десять минут я тебя не увижу на положенном месте, к тебе будут применены эти самые, санкции.

Забавное словечко из телевизора в устах бабушки выглядело смешно. Всё остальное смеха не вызывало – стоит не успеть выполнить приказ в назначенный срок, не раздумывая запрёт внучку на весь день дома. Как и выдерет ремнём, если всё-таки удерёшь на речку без спроса. Возраст возрастом, а хватка у семейного матриарха до сих пор оставалась железной, не вырвешься. И рука была тяжёлой. Как и устоявшиеся взгляды на методы воспитания ребёнка.

С трудом оторвав голову от подушки, дальше Полина неслась как угорелая. Натянуть шорты и майку, на бегу перехватить бутерброд, ноги в тапки – и быстрее хватать шланг.

– Панамку надень, чтобы солнечный удар не схлопотать, – в спину догнали слова бабушки.

Девушка, не останавливаясь, подхватила панаму, одновременно пытаясь засунуть ноги в сланцы. Уже заняв «боевое место» со шлангом, посмотрела на часы. Запущенный таймер показал «10:38». Полина облегчённо выдохнула: формально она в отведённое время уложилась. Теперь оставалось ходить взад и вперёд со шлангом, тщательно уводняя каждый пятачок огороженной территории. Заодно можно было рассуждать и убеждать себя в пользе физической активности, свежего воздуха и прочих достоинств деревенской жизни, но получалось слабо. Ладно бы попутно с агрофитнесом любоваться видами речки, леса или цветов каких… В огороде «радовали» сплошные оттенки зелёного, и не имелось ни одной клумбы, а двухметровый забор без единой щёлочки по периметру сиял свежей фиолетовой краской. На «глухую оборону» бабушка разорилась пару лет назад. На следующий же день, после того как пробегавшее мимо стадо коз перебралось сквозь и через старую низенькую загородочку из дощечек. И прежде чем разъярённая бабушка выскочила с метлой на крыльцо, козы успели сожрать чуть ли не треть огорода.

– Полинка! Ты на речку идёшь? Все наши уже там.

Над забором высунулись две головы. Стас был ровесником Полины, его сестрёнка Иришка на три года младше. С тех пор как четыре года назад их родители купили дом по соседству, они так и бегали по деревне втроём. Их частенько считали одной семьёй: все трое костлявые, тёмно-русые и круглолицые. Даже глаза у всех троих, как ворчала бабушка, одинаково-шкодливого голубого цвета.

– Проспала я. Пока не закончу садово-воспитательные работы – под арестом без права на условно-досрочное освобождение.

– Тогда мы сейчас. Иришка, давай. Шланги на обычном месте?