Меррик - Энн Райс

– Да что с тобой случилось, старина? – отвечалон. – Только не говори, чем ты сейчас занят, Дэвид. Я сам скажу. Ты заснулза чтением какого-нибудь трактата девятнадцатого века о привидениях,пробуждающего в душе приятные воспоминания и успокаивающего. Позволь, угадаю.Автор – Сабин Баринг-Гоулд[Сабин Баринг-Гоулд (Sabine Baring-Gould; 1834–1924)– английский писатель, известный своей «Книгой привидений».]. И наверняка тывот уже полгода и носа не высовывал за пределы Обители. Скажешь, я не прав?Даже пообедать не выходил в город. Не отрицай, Дэвид. Ты ведешь себя так,словно жизнь для тебя кончена.

Я рассмеялся. Тон Эрона был удивительно мягким и заботливым.Я заснул не за книгой Сабина Баринг-Гоулда, но это могла быть и она. Кажется, вто время я читал один из мистических рассказов Элджернона Блэквуда[ЭлджернонБлэквуд (Algernon Blackwood; 1869–1951) – английский писатель-фантаст. Вдвадцатилетнем возрасте эмигрировал в Канаду, впоследствии жил в США, где былрепортером «Нью-Йорк сан» и «Нью-Йорк таймс». В 1899 г. вернулся в Англию ичерез семь лет опубликовал первый сборник рассказов.]. Эрон не ошибся иотносительно времени, безвыходно проведенного мною в освященных стенах Обители.

– Куда делся твой энтузиазм, Дэвид? Где твоя преданностьделу? – продолжал упрекать меня Эрон. – Поверь, ребенок наделенколдовским даром. Неужели ты думаешь, я стал бы бросаться такими словами?Забудь на секунду, что она Мэйфейр и все, что нам известно об этом клане.Сейчас мы имеем дело с тем, что поразило бы даже ее сородичей, хотя, пока яимею право голоса, девочка и близко к ним не подойдет. Дэвид, этот ребенокможет вызывать духов. Открой свою Библию и обратись к Книге Самуила. Этонастоящая Аэндорская ведьма. А ты капризничаешь, как дух Самуила, когдаколдунья пробудила его от вечного сна. Вылезай из постели и пересеки Атлантику.Ты мне нужен здесь и сейчас.

* * *

Аэндорская ведьма... Мне не нужно было проверять по Библии.Каждый агент Таламаски отлично знал эту историю.

Царь Саул, опасаясь мощи филистимлян, отправляется передрешающей битвой к женщине, знавшейся с духами, и просит ее, чтобы она поднялаиз мертвых пророка Самуила. «Для чего ты тревожишь меня?» – сердито вопрошаетпризрак пророка и тут же предсказывает, что царь Саул вместе с сыновьямивстретит смерть на следующий день.

Аэндорская ведьма. Так я всегда мысленно называл Меррик –вне зависимости от того, насколько близкими были впоследствии наши отношения.Она неизменно оставалась для меня Меррик Мэйфейр, Аэндорской ведьмой. Иногда ядаже обращался к ней так в личных и полуофициальных служебных записках.

С самого начала она была хрупким дивом. Я внял увещеваниямЭрона, собрался, вылетел в Луизиану и впервые переступил порог Оук-Хейвен,великолепного плантаторского дома на старой Ривер-роуд, который стал нашимубежищем за пределами Нового Орлеана.

Все происходило как во сне. В самолете я читал Ветхий Завет:сыновья царя Саула погибли в битве. Саул упал на собственный меч. Так был ли явсе-таки суеверен? Почти вся моя сознательная жизнь была отдана Таламаске. Ноеще до поступления туда в качестве ученика и стажера я уже обладал способностьювидеть духов и даже подчинять их своей воле. Речь, как вы понимаете, не опривидениях, а о безымянных и бестелесных созданиях, связанных в моемвоображении с именами и ритуалами кандомбле[Кандомбле, или макумба, –афро-бразильский языческий культ, обряды которого сопровождаются танцами ипеснями.], бразильской черной магии, которой я безрассудно и страстно увлекалсяв юности.

Однако в процессе обучения я подавил в себе эту способность,ибо почувствовал, что мое призвание в другом. Я забросил тайны Бразилии ради неменее чудесного мира архивов, реликвий и библиотек ордена, который ненавязчивои мягко внушал своим приверженцам благоговейное почитание научных методов итщательных исследований. Старая Таламаска с готовностью приняла меня в широкиеи любящие объятия. Даже Эрон не подозревал о моих прежних талантах – во всякомслучае, в те дни, – хотя выдающийся телепатический дар позволял ему слегкостью читать чужие мысли и многие умы были для него как раскрытая книга.

Так или иначе, я не сомневался в том, что сразу пойму, чтопредставляет собой эта девочка.

Когда мы подъехали к Обители, шел дождь. Машина свернула надлинную аллею, обсаженную гигантскими дубами, которая вела от прибрежной дорогик массивным двойным дверям. Несмотря на темноту, я видел, что все вокругбуквально утопает в зелени: скрюченные дубовые ветви касались высокой травы, адлинные серые плети испанского мха, казалось, скользили по крыше машины.

Электричества не было. Мне объяснили, что причиной егоотключения был пронесшийся недавно ураган.

– Очаровательное место. Невольно вспоминаешь старыевремена, – заметил после приветствия Эрон, в то время уже совершенноседой, классический образец пожилого джентльмена, благодушного и приятного, таксказать, во всех отношениях.

Просторные квадратные комнаты освещались только маслянымилампами и свечами. Я заметил, как при нашем приближении в веерообразном окненад входом промелькнул огонек. В глубоких галереях, по периметру окружавшихогромный квадратный дом на первом и втором этажах, раскачивались на ветруфонари.

Перед тем как войти, я, не обращая внимания на дождь,неторопливо оглядел этот чудесный особняк. Наибольшее впечатление на меняпроизвели его простые, но изящные колонны.

Когда-то на несколько миль вокруг рос сахарный тростник.Позади дома, за чуть поблекшими под ливнем клумбами, виднелись ветхие постройки– в прежние времена там жили рабы.

Она спустилась навстречу мне – босая, в светло-сиреневомплатье в розовый цветочек, совсем не похожая на ведьму.

Даже если бы она накрасила веки, как индийская принцесса,чтобы подчеркнуть цвет глаз, они не выглядели бы более таинственно. Моевнимание сразу привлек ярко-зеленый тон радужной оболочки, обведенной по краютемной полосой, с черным кружком зрачка в центре. Изумительные глаза. На фонекремовой, чуть загорелой кожи они казались особенно яркими. Волосы она зачесаланазад, убрав пряди со лба. Тонкие, изящные руки были свободно опущены вниз. Вэти первые секунды нашей встречи она держалась совершенно непринужденно ивыглядела удивительно спокойной.

– Дэвид Тальбот, – повторила она почти официально, именя восхитила уверенность, прозвучавшая в тихом голосе.

Ее так и не смогли отучить от привычки ходить босиком, ималенькие ступни, утопавшие в ворсе шерстяного ковра, казались особеннособлазнительными. Я решил было, что она выросла в деревне, но, как оказалось,ошибся: ее детство прошло в одном из старых, полуразрушенных районов НовогоОрлеана, где не сохранилось даже тротуаров, в обветшалых домах царилозапустение, а цветущий ядовитый олеандр разросся до немыслимых размеров.