Малыш от генерального - Мария Коваленко

Это была та самая блондинка, которую три месяца назад я чуть не столкнул со ступеней гребанного Центра репродуктивной медицины.

Всю дорогу клял себя тогда, что не вернулся и не помог, а теперь вот она, пожалуйста! Такая же тощая. С огромными зелеными глазами, курносым носом и россыпью веснушек. Умная, как все мои нынешние замы, и воинственная, как амазонка. Извиняйся сколько угодно!

Земной шарик все же оказался слишком мал. А Питер и правда был  большой кроватью, где все спали под одним одеялом или вот так сталкивались... случайно, там где меньше всего хочешь увидеть знакомое лицо, там где задерживаться противно, а вспоминать потом тошно.

Моя работница.

Надо было все-таки влить в себя тот кофе. Изжога от дрянного пойла точно была лучше, чем ощущение от встречи со своей помощницей.

Черт... А ведь я от неожиданности чуть не забрал у нее сразу эту папку и не заговорил о работе. Как с настоящим ассистентом, а не с первым подозреваемым в одном очень грязном дельце.

Отличное знакомство получилось бы. Как по нотам. Только бестолковое для тех целей, которые сейчас были важнее всего.

Стерва-судьба, пожалуй, еще умела удивлять. Думал, что хлебнул уже все виды ее экскрементов. К тридцати трем стал экспертом. Ан нет, новый сюрприз от создателя с зеленоглазой помощницей вместо вишенки на торте уложил на лопатки не хуже удара в лицо.

Курить все же хотелось. Бестолковая слабость. Убивающая. Хуже только бухать. Проходили. Ни то, ни другое не давало никакого облегчения. В сравнении с работой, трудной, на износ, все эти привычки были детскими шалостями.

К счастью, та самая работа напомнила о себе спустя пару минут после побега ассистентки.

Вначале на экране телефона появилось уведомление, что в десять у меня созвон со Штерном, а в десять ноль-одну он позвонил сам.

– Привет. Не занят? – голос владельца лучшего в Питере охранного агентства звучал сухо. Если бы я не знал его уже лет пять, решил бы, что у нас очередная порция «хороших» новостей. Но Дима никогда не был любителем длинных фраз и бесполезных расшаркиваний.

– Слушаю. Как у нас?

– Странностей все больше. Уже второй подрядчик, с которым работала «А-групп», подал на банкротство. Обе фирмы не новички на рынке. История чистая, только есть одно «но».

– Таких крупных заказов, как у нас, у них никогда не было.

– Именно. – В трубке послышался шелест бумаг. – Твоему брату повезло, что перед слиянием ты решил устроить проверку. Там у вас полный на «п» под носом генерального творился.

– И нам его нужно вытравить... – Вместо того чтобы подумать, как Дамир профукал такую подставу, я почему-то опять вспомнил горящее яростью лицо ассистентки.

– Вытравим. Сканы тендерных документов я тебе выслал. Мои люди отрабатывают все связи твоего офиса и подрядчиков. Досье на их общего главного акционера тоже у тебя. Аккуратнее с ним. Решишь сковырнуть – предупреди, ребята подстрахуют.

– Спасибо, Дим. Что по замдиректорам?

– «Входящие» проверь. Там подробно. Но сразу скажу – меня никто не заинтересовал. Тут либо хорошо скрываются и надо рыть глубже. Лишь святые, а это точно задница.

– А ассистентка?

– Аглая Дмитриевна Калинина? – тут Дима хмыкнул. – Самая святая из святых! Ни косяков, ни особых интересов, ни слабостей. Идеальная помощница. Находка для любого директора.

– Личная жизнь?

– Нет у нее личной жизни. Только рабочая. Не подпускай ее ни к чему. Мои люди отслеживают все звонки и телодвижения. Если сделает хоть один промах, накроем сразу.

– А если чиста?

– Если чиста, то охрана ей в ближайшее время будет просто необходима. Особенно как самому осведомленному лицу. И особенно перед твоими ближайшими встречами.

– Понял. – Продолжать разговор не было смысла. Все, что нужно, выяснил. В целом ничего нового. Именно такой расклад я и предполагал. Осталось ознакомиться с документами. – Начну читать.

– Читай. Появятся вопросы или идеи – звони. Буду недоступен – пиши. – Бывший командир израильского спецназа, даже избавившись от формы и пересев в директорское кресло, все равно остался собой.

– Буду... – Я ненадолго задумался и, пока Дима не положил трубку, озвучил внезапную просьбу: – По Аглае Калининой... Три месяца назад она посещала Ивановский центр репродуктивной медицины. Он лучший в Питере. Занимается только узкими вопросами, никаких левых консультаций и дополнительных услуг.

– Узнать, что она там делала?

– Осторожно.

Штерн на пару секунд задумался.

– Официальный запрос туда не пошлешь. Придется действовать в обход.

– С этим возможны проблемы? – По телефону я не стал озвучивать, что готов оплатить любой способ получения информации.

– Нет, – Дима цокнул языком. – Информация будет. Просто не так быстро, как хотелось бы. Недели две. У меня нужный специалист временно занят.

– Понял. Спасибо.

– Или у нас горит? – В израильской армии, похоже, учили читать мысли на расстоянии.

Хотелось ответить «горит». Вряд ли Аглая меня узнала. Она тогда ступеней под ногами не видела, не то что посторонних. Но какое-то странное неприятное чувство пекло в груди.

– Я подожду, – загнал подальше свое дурацкое желание и открыл почту.

– Тогда до связи.

Не дожидаясь ответа, Штерн нажал на отбой. А я еще с несколько секунд слушал короткие гудки. Может, следовало ускорить? Может, под меня копают так, как я и не подозревал?

Паранойя трубила об опасности. Интуиция гудела: «Внимание!» с ней заодно. И только образ сегодняшней растерянной, а потом злой ассистентки заставлял держать весь этот хор в узде.

Не вязалась она с образом Маты Хари. Ни своим искренним недоумением. Ни детским, совсем не подходящим взрослой женщине румянцем. Ни стыдливо расстегнутой верхней пуговицей блузки, которую Аглая постоянно теребила, словно хотела застегнуть.

Аглая.

Побороть желание уволиться после первого рабочего дня было адски сложно. Я дважды набирала письмо Дамиру. Он меня нанимал, он мог и отпустить. Дважды называла себя дурой и возвращалась к делам.

Может быть, где-то в одной из стран «прогнившего Запада» меня, беременную, и взяли бы на работу. Эмансипация, борьба с дискриминацией и все такое... Но на любимой родине даже с отличным опытом и знаниями не светило ничего хорошего.

Заначка на «счастливое детство» истаяла бы раньше срока, а потом из беззаботной мамы я превратилась бы в среднестатистическую. С работой по ночам. С хронической усталостью. Не самая радужная перспектива.

Как показала практика, волшебное слово «надо» творило чудеса. К обеду я уже перестала накручивать себя всякими страхами и вздрагивать от каждого шороха. Испорченные отчеты тоже были доставлены боссу.