Мученик - Рори Клементс

Через десять минут они уже были на Хог-лейн, улочке, располагавшейся неподалеку от района Шордич, к северу от театров,[4]где прежде находился старый небольшой монастырь Холиуэлл, позднее разрушенный Генрихом Великим.[5]Лошади остановились — от боков и ноздрей животных на холодном зимнем воздухе поднимался пар. Прямо перед ними возвышался сгоревший дом. В воздухе ощущалась гнетущая вонь сажи и горелой соломы. Под копытами лошадей, на промерзлой земле, лежали обугленные обломки.

Шекспир запахнул свою черную медвежью накидку — подарок от Уолсингема на прошлое Рождество, привезенный из Нового Света. Это был щедрый жест и типичный для Уолсингема, когда речь шла о тех, кого он любил или за кого чувствовал личную ответственность. Он взял Шекспира к себе на службу девять лет тому назад, когда Джон, тогда еще молодой юрист, только что прибыл в Лондон из Мидлендса.[6]Начальник Шекспира в Грейс-Инн, Пол Баллатер, был другом Уолсингема и порекомендовал своего ученика на должность, полагая, что тот скорее практик, чем книжный червь.

— Вижу, Джон, что вам интересней смотреть в окно, чем размышлять над судебным прецедентом, — как-то произнес Баллатер. — Послушайте моего совета и отправляйтесь к Уолсингему. Лучшего покровителя вам во всей Англии не сыскать.

Шекспир понимал, что Баллатер прав, и без колебаний вступил в новую должность. Парочку острых приступов сожаления ему все же пришлось испытать, Уолсингем — все называли его «господин секретарь» — был неумолимым диктатором.

Констебль прервал его воспоминания.

— Господин Шекспир, кажется, пожар устроили нарочно, — сказал он. — Очевидцы рассказывают, что в полночь дом и крышу неожиданно объяло пламя, сэр, словно к пороху поднесли свечку. Джордж Стокер, глашатай, появился здесь сразу после того, как все загорелось.

— Где он сейчас?

— Дома, неподалеку отсюда, сэр, спит. Он обычно спит днем.

— Приведите его.

Сгоревший дом был одним из стоящих в ряд нескольких зданий, дюжины или даже больше, явно возведенных в спешке на трех-четырех акрах невозделанной земли. Постройки занимали самовольно захваченную примыкающую к городу, но еще свободную территорию к северу от городской стены, от Спитал-Филдса до Эллингтон-Пондса. Подобные захваты происходили повсеместно. Сгоревший дом был построен наспех. Шекспир предположил, что здание было предназначено для приезжего люда из других графств; можно было неплохо заработать на жилье для работяг и мастеров, способных выполнить любую работу. Лондон быстро разрастался благодаря приезжающим со всех концов страны и даже из-за границы людям: одни стремились в Лондон с целью подзаработать, другие — избавиться от преследования во Франции или от затянувшейся войны в испанской Голландии. Город больше не вмещал всех, кто хотел в нем поселиться. Под навесом конюшни рядом с домом четверо мужчин, по виду законченные бродяги и попрошайки, укрывшись шерстяным тряпьем, лежали прямо на земле, отсыпаясь после ночной попойки. Таких, как они, на порог не пускали, ибо они могли устроиться на ночлег, лишь украв денег, чтобы заплатить за постой. В будущем их, скорее всего, ждала тайбернская виселица.[7]

— Болтфут, разбуди их и задержи. Я хочу допросить их.

Болтфут слез с лошади и подошел к компании. Здоровой ногой он по очереди пнул по ребрам каждого из бродяг и силой поднял их на ноги, приказав не шевелиться под страхом порки. Одетые в тряпье, они покорно стояли на холоде и дрожали, но почти не протестовали: вида заброшенной за спину Болтфута короткоствольной аркебузы и абордажной сабли в его правой руке хватало, чтобы отбить у них всякую охоту к побегу.

Со стороны Шордича подошли глашатай Джордж Стокер и констебль. Только что проснувшийся Стокер оправлял на ходу рубаху. Колокол в его руке позвякивал при ходьбе. Это был плотный мужчина с брюхом свиньи, откормленной на убой.

— Джордж, расскажи господину Шекспиру, что произошло, — приказал констебль.

Стокер стащил с головы шляпу. Его густая борода была перепачкана гусиным жиром, да и соображал он так медленно, как может только глашатай. Он пробормотал нечленораздельное приветствие и начал рассказ.

— Сэр, я долго и громко звонил в колокол и звал на помощь. Люди прямо с постелей выскакивали и ведрами принимались таскать воду из колодца. Сэр, мы довольно быстро потушили дом.

Стокер взглянул на констебля, тот кивнул.

— Продолжай, Джордж. Расскажи то же, что и мне.

— Я нашел… Не знаю, сэр, стоит ли мне рассказывать, ибо по мне об этом и говорить-то грех.

— Полагаю, ты нашел тело?

Стокер напрягся, опустил взгляд и принялся рассматривать землю у себя под ногами.

— Сэр, это было тело молодой женщины. Обнаженной, сэр, и с ней ужасно обошлись.

— Что еще?

— Бумаги, сэр, там что-то написано, но я не знаю что.

— Ты не умеешь читать? — спросил Шекспир.

— Нет, сэр.

— А ты, констебль? Ты умеешь читать?

— Нет, сэр. Хотя брат моей жены немного знает грамоту. Привести его?

Шекспир ничего не ответил на его вопрос, спешился и передал поводья своей серой кобылы констеблю.

— Мне нужно войти в дом. Подержи мою лошадь и оставайся снаружи вместе с ними. — Он кивнул в сторону компании из бродяг и попрошаек.

Жильцы из соседних домов оказали добрую услугу, потушив пожар. Лондон был застроен преимущественно деревянными домами, и пожары были частым явлением, поэтому всем землевладельцам приходилось обучаться искусству наполнять ведра водой и заливать огонь. Стены дома не обрушились, хотя и обгорели. Шекспир пропустил глашатая вперед, и он вошел в дом через зияющую дыру, где прежде была дверь. Шекспир следил за временем. Накануне поздно вечером к нему приехал один из гонцов Уолсингема и передал, что Шекспира хотят видеть по срочному делу в Барн-Элмсе к полудню. Господин главный секретарь не будет ждать.

Шекспир оглядел мрачный скелет дома. Удивительно, но остов строения остался почти нетронутым, учитывая силу пожара, если верить констеблю. Что-то привлекло его внимание на мокром полу. Это был промокший дешевый газетный листок, на котором ничего нельзя было разобрать. Он поднял листок. Затем Шекспир увидел, что вокруг вперемешку с обгоревшей соломой разбросаны такие же листки. На них можно было разобрать несколько слов, и листки не были сложены — значит, их напечатали совсем недавно. Он сделал знак Болтфуту.

— Собери их все до единого.

Помимо листков на полу Шекспир обнаружил и еще кое-что: это были типографские литеры, но печатного пресса он не нашел.