Синий кадиллак - Ирина Степановская

посетители бродят сами по себе. И никто им не объясняет, что бежевое – создаёт теплоту и уют, а серебристое придаёт интерьеру изысканность и современность.

Она села в свою маленькую машинку и достала телефон. Ну, что за безобразие? Вот до сих пор не позвонил ей фотограф, с которым она договорилась о съёмке интерьера. Куда он запропал? А-а, вот и звонок. Но это не фотограф. Как-то некстати высветилась короткое слово – «мать». Мила выждала пару секунд – отвечать или перезвонить. Потом всё-таки провела пальцем по экрану.

–Мама?

Что это, связь что ли барахлит? Вместо материного голоса трещание и всплески. Только и разобрала, что одно имя:

–Люда… – а дальше хрипы. Что это? Неужели плачет? Ох, точно так же она плакала по телефону, когда умер отец.

–Мам, ты чего? Ты меня слышишь? Что стряслось?

–Люда… Ох, Люд…

Мила выключила уже запущенный двигатель, убрала ногу с педали.

–Мам, что ты плачешь? Говори, быстрей. Не пугай. Квартира что ли сгорела?

–Нет, Люда, не-е-ет… – И опять одни хрипы.

– Мам, соседка Клавдия Филипповна, умерла?

–Ой, Людка… Причём тут Клавдия Филипповна… – То ли связь стала лучше, то ли мать хрипеть перестала. Слова хоть стало можно разобрать.

–Люда, с Миленкой плохо. Пришла из больницы вчера, проревела всю ночь. Да и я тоже ревела… И до сих пор реву. А она ушла сейчас. Не знаю куда. Рак у неё нашли. Вот горе-то, Люда, вот горе…

Мила сидела тихо. Слушала. Рак… Какой, к чёрту, рак? Сестра на пять лет моложе. Ей только будет тридцать.

Сказала в телефон.

–Да подожди, не плачь, раньше времени. Это, наверное, ошибка. Почему сразу – рак? Надо перепроверить…

Мать заголосила – сильно и раздражённо, как всегда повышала голос, когда речь шла о младшей дочери, о Милене.

–Никакая не ошибка! Она уже целую неделю в слезах ходит! Я только понять не могла отчего. А вчера вот призналась. В коммерческую поликлинику на приём ходила. И там тоже подтвердили, рак. В Германию, говорят, надо ехать. Только там вроде ещё могут пока помочь.

Мила вяло сказала:

–Ну, пусть едет. Я-то причём?

Мать заорала.

–А будто не понимаешь? Откуда ей на Германию денег взять? Ну, я, конечно, всё, что скопила, отдам. Так этого на билет только не знаю ли, хватит?

Мила твёрдо сказала:

–У меня денег нет. Я сама только что оформила кредит.

А мать даже обрадовалась.

–Кредит оформила? А на сколько?

Мила сжала зубы. -Насколько оформила – все мои долги. Всё равно буду сама выплачивать.

Мать вдруг заюлила тоненьким голоском:

–Людка. Ты не дури. У тебя ведь родная сестра помирает. Кроме матери да неё у тебя ведь нет никого. Получай свой кредит и Милене отдай. Пусть она едет лечиться. А тебе это благое дело зачтётся.

Что-то вдруг перехватило и стало душить Милу в самой груди.

–Благое дело, говоришь? Благое дело?! – И слёзы – злые, горючие, вдруг хлынули по щекам горячим потоком. -Благое дело! А вы все тоже совершали благое дело, когда она у меня жениха уводила?

Мать не поняла, что она плачет. Только фыркнула презрительно в телефон.

–Нашла тоже, какую даль вспомнить. Да и двух лет вместе они не прожили, как она домой вернулась. А он-то, твой, как она ушла, сразу -р-раз – и через месяц снова женился! И о таком уроде ты нам всю жизнь поминаешь…

Мила уже положила телефон на колени. С треском вскрыла пачку ароматных салфеток. Вытерла щёки, вытерла руки. Мать всё ругалась, всё кляла Анатолия – визгливый её голос доносился с колен. Мила откашлялась. Снова взяла телефон.

–Ну, положим, отдам я кредит, хотя он целевой, мне деньги наличными никто не даст. Ну, всё равно, отдам какую-то сумму, но на лечение ведь всё равно не хватит?! Вы хоть узнавали, сколько это всё может стоить?

–Ты деньги привози, тогда и узнавать будем, – приказала мать.

Мила отключилась. Закусила губу. Ишь, приказывает… Достала из бардачка пилку, подпилила ноготь, бросила пилку назад. Завела двигатель. Ну, уж, хрен! Пусть сестричка сама выкручивается. Денег она не даст.

При выезде на МКАД какой-то грузовик чуть не снёс её красную машинку своим грязным боком. А она и не думала выезжать перед ним, просто чуть высунула капот, чтобы увидеть, что делается слева. Ну, кто это построил такие отвратительные соединения с магистралью – ни тебе разгонной полосы, ни более-менее приличного обзора! Пыльные чудовища мчатся, обгоняя друг друга, плюются грязью, пыхтят выхлопами и наплевать им на всех остальных.

Мила матюкнулась. Её просто трясло от злости. Чуть не попала в аварию на своей маленькой машинке. Разбилась бы в хлам, так никто бы и не заплакал. И денег на лечение не подумал бы дать. Сама виновата – сама и плати. А был бы у неё внедорожник – там и сидеть повыше, и смотреть получше… Она включила радио, чтобы расслабиться. Машинально взглянула на часы – в это время на её радиостанции всегда идёт музыкальный бизнес-ланч.

От голоса диктора тут же предательски захотелось есть. Все эти разговоры о похудании… Очень уж они хороши вместе с благими намерениями походить на тренировки, особенно в первые два часа после плотного завтрака… Она вытянула из кармашка двери упаковку «Баунти» – всегда покупает шоколадные батончики про запас. Не в первый раз не успевает поесть. Придерживая левой рукой, зубами растормошила обёртку, куснула. Приторный шоколад заполнил рот. Её чуть не стошнило – до того уже надоел этот «Баунти». Захотелось горячего супа – мясного, наваристого. С картошкой, капустой, с морковочкой мелко нарезанной, приправленного помидорчиками… ладно, сначала она съездит в салон, а потом зайдёт в пиццерию неподалёку. Из итальянского там только название, пицца, да паста, ну, ещё стойка бара с разноцветными бутылками и Челентано в туалете. А вообще-то узбекские парнишки готовят там неплохие порционные обеды. Для тех, кто рядом работает. Бывает и плов, и шурпа и горячие лепёшки с изюмом. Вот, пожалуй, шурпу она и возьмёт – и вкусно, и сытно, и первое со вторым в одном флаконе.

Мила съехала с МКАДА, завернула на улицу в спальном районе. Долго она искала место для салона. Сначала всё пыжилась, всё хотелось поближе к центру. Пробовала – разорялась, опять брала кредит, платила аренду – прибыли не было никакой. Потом, наконец, поняла – искать надо помещение в спальном районе. Не так чтобы ближе к огромным рынкам на кольцевой дороге, а в тихом месте, где много новых спальных домов. И людям не надо будет далеко куда-то ездить за шторами, за люстрами, и обустраиваются они здесь чаще, чем уже в обжитом центре. Два года назад впервые ей удалось выйти на ноль – связать концы с концами. И