Воспоминания бывшего человека - Ник Председатель

жив он или мертв. Хорошо. То есть, не хорошо, конечно, очень даже не хорошо! И неестественное поведение Ленки — что за всплеск сексуальной энергии? А, может, она всегда была такой, только я этого не замечал? Нет, все же, раньше она не была так открыто сексуальна… Хотя…

…День рождения Вадима. Застолье. Наташа в этот вечер дежурила, и я пришел один. Что же я ему тогда подарил? Не важно… Были и еще несколько пар. Не вспомнить имен… Все с работы Вадима — они как-то быстро, выпив, сколько необходимо, испарились. Ну а мы, как водилось еще со студенческих времен, засиделись до утра. Как вела себя Ленка? Вроде, обычно… Хотя, опять же… Она пригласила меня на танец. Вадим как раз поставил новую кассету — что-то медленное, наполняющее душу сладостной истомой. Танцевали мы так, что просвета между нашими телами не наблюдалось. Я помню, было неловко перед Вадимом, но что я мог сделать? Отодвинуться не было никакой возможности. Кроме того, женщины не любят, когда от них отодвигаются, если уж они сами придвинулись. А пьяная Ленка прямо-таки елозила по моему телу. Распласталась так, что мне в полной мере передался весь ее жар. Надо отдать должное, она умела взволновать мужчину! И уже в конце, почувствовав мою эрекцию, она откинула голову и посмотрела таким же прямым, загадочно потемневшим взглядом. А потом вдруг сделала несколько характерных движений тазом, отчего я чуть не кончил прямо в брюки. Хорошо, что муж ее в этот момент на нас не смотрел. Может, просто не хотел смотреть… Да, она искусница. И, вероятно, всегда была не прочь поразвлечься. Но вчера, среди моря крови… Нет, тут все же было что-то неестественное.

Незаметно я подошел к знакомому дому. Лифт занят! Ладно — пятый этаж, пустяки, даже и не запыхаюсь. Долгий звонок. Да откроешь ты или нет?! И печальная, не накрашенная Ленка с удивлением распахивает дверь!

— Че не позвонил? Я бы хоть накрасилась…

— Ты о чем?! Не позвонил… Да, я… А где у вас тут телефон стоит? Рядом с кроватью? — что-то мне уже не нравилось в этой ситуации.

— Ты че? В кухне всегда стоял. И сейчас там стоит, — Ленка неторопливо наводила марафет, на моих глазах превращаясь из скромной, хоть и довольно симпатичной молодой женщины в жгучую красавицу, в женщину-вамп, обольстительницу нестойких мужских сердец.

— Подожди… так это не ты стонала в трубку?

Ленка посмотрела на меня, как медсестра на больного, у которого наблюдается стойкий бред:

— Милый, в трубку я обычно разговариваю, а стонать предпочитаю непосредственно в ухо.

— Но ты же назвала меня по имени!

— Ах, даже так? Совсем запутался с женщинами. Интересно, кому же это ты звонил — кто там стонал в трубку?

Телефон у них действительно всегда стоял в кухне, и телефонных розеток в квартире больше не было. Можно, конечно, предположить, что они занимались любовью на кухне… Что-то не складывалось.… К чему кухня, когда есть кровать? Но, допустим, мент этот, большой проказник — пока она варила кофе… он пристроился. Но она же не накрашена! Укладывая в постель нового любовника, смыть грим?! Невозможно. Но, допустим, опять же, что они решили вместе принять душ? Нет, боевая раскраска должна была остаться в любом случае! Первый раз… Это уж потом, может… Выходит, я действительно ошибся? Немыслимо! Или она успела выпроводить любовника и смыть грим? Чтобы я ничего не заподозрил? Но какого хрена тогда было стонать в трубку?! Ну, допустим, побаловалась, а потом решила, что зря… Уф, над чем я ломаю голову?! Об этом ли надо думать?!

Ленка спрятала косметичку и глянула на меня огромными, темными глазами. Бездонные глазищи, чуть вздернутый, невинный носик, а вот рот маленький, почти детский. И вообще, во всем ее облике было что-то невинно-детское, отчасти, может, из-за небольшого роста и хрупкой, чуть угловатой фигуры.

— Слушай, — неожиданно сказал я, — а помнишь, как мы с тобой танцевали на дне рождения Вадима?

В ее глазах запрыгали чертики.

— Хочешь повторить? — она сделала неуловимо быстрое движение и оказалась рядом. Еще мгновение и… Я не был уверен, что выдержу очередное искушение.

— С удовольствием, но после того, как разрешится эта ситуация, — я огляделся.

Кровь на полу исчезла. Темные пятна на стенах были еле заметны.

— А если она никогда не разрешиться? — Ленка опять по-кошачьи, зигзагами, двигалась ко мне, — если все так и будет? Всегда… Любовь и кровь…

И, прижавшись животом и грудью, она повторила те самые движения, что прошлый раз привели меня в состояние близкое к экстазу. Я задохнулся. Аромат косметики и каких-то странных духов не давал сосредоточиться, сбивал с толку. Вадим же мой друг… как же так…

И вдруг в голове кто-то явственно произнес: «да хрен с ним, с другом» Он погиб. А если и не погиб, то ему сейчас не до жены. Ты хочешь, чтобы Ленка отдавалась борову-менту?!

— Лена… — я сделал последнюю, жалкую попытку освободиться, но красные, как у вампира, губы, обжигая, зажали мне рот. Невозможно не ответить на такой поцелуй! Ленка издала протяжный утробный стон, совсем, как тот, что я слышал по телефону. Но мне было уже не до анализа. Руки сами расстегнули Ленкину блузку, мягко сорвали бюстгальтер. Темные набухшие соски требовали ласки. Задыхаясь, я пытался поймать их губами, но Ленка, ускользала, оставляя запах своих странных духов. Эти духи… явно не наши и не французские — от них так кружиться голова… Или это запах Ленкиного тела? Дальше смутный, запретный сон, вспоминать который больно и сладостно, как расспрашивать жену о давней, давно прощеной измене, как читать дневник опытного соблазнителя, встретившего когда-то твою возлюбленную.

Утро застало меня в ванной, чистящим зубы чужой зубной щеткой. Запах шампуней, но того — волшебного, чарующего запаха — нет! Большое зеркало отражает мою припухшую физиономию. Набор полотенец. Пена капает в раковину. Да, это не правильно, не гигиенично — пользоваться не своей зубной щеткой. А что за последние дни было правильным?!

Через зеркало ванной комнаты, если дверь открыта, можно увидеть часть спальни. Ленка спала, раскинувшись на широкой кровати. Одеяло стыдливо прикрывало одну ее ногу. Пора было приступать к расследованию. Полицию она, кстати, не вызывала. (А бугай, сопевший