Жизнь после травмы, или Код здоровья - Сергей Бубновский

Мое обследование было для Андрея непростым и достаточно болезненным испытанием. Но я всегда сочетаю подобные действия с локальной криотерапией, то есть использую компрессы со льдом, снимающие болезненность пальпируемых тканей. Следовательно, такие действия не являются травмирующими. Андрей – крепкий парень. Под 100 кг. Он терпел и дышал так, как я ему объяснял. Это специальное обезболивающее дыхание, о котором я расскажу чуть позже. Детальная диагностика миофасциального аппарата (диагностика всех мышц, связок сухожилий и фасций), а затем тестирование на специальном лечебном тренажере (МТБ-1-4) показали: шанс восстановить полноценное кровообращение и иннервацию в ногах есть.

Команда нашего Центра работала с Андреем 6 месяцев. И, наконец, наступил день, когда он стал самостоятельно вставать у тренажера; глаза его повеселели. Как-то я увидел его сидящим за тренажером и выполняющим силовое упражнение руками. Тренажер, естественно, стоял перед зеркалом, Андрей смотрел на себя, качающего грудные мышцы, и бормотал себе под нос: «Надо же! Ведь был нормальным мужиком! Полетать, видишь ли, захотелось…»

Я люблю самоиронию у больных – значит, не все потеряно. За время болезни от Андрея ушла жена, а «друзья» присвоили его бизнес. Но он смог подняться, пойти и… войти в новую для себя жизнь. Сейчас у него новая семья, другой бизнес – даже более успешный. Андрей сказал мне как-то: «Я стал философом, Сергей Михайлович. Может, все, что произошло со мной, было к лучшему. И в той жизни, с теми людьми, я вообще пропал бы, как вы думаете?»

Я молча кивнул в ответ. И у него вторая жизнь. Я это уже пережил. Глядя на этого, сейчас уже здорового, веселого громилу, легко поднимающегося по лестнице через ступеньку, я сформулировал одно из основных правил выздоровления: «Мышцы – это инструмент души и оружие духа. Их болезни нельзя увидеть на пленке, но когда заставляешь их работать, укрепляется дух человека и возвращается вера в себя».

Когда я так начал думать? Ведь было время, когда мне и в голову не приходило, что я смогу кого-то вылечить. А когда начал лечить, то сразу, именно сразу стал добиваться тех результатов, о которых другие только мечтают. И что самое интересное – с первых дней своей медицинской практики я ни секунды не сомневался, что делаю что-то неправильно. Эта уверенность проявилась только после того, как я сумел «выкарабкаться» из ямы своей болезни, в которую попал по глупости – из-за отсутствия ориентиров в жизни. Судьба достаточно жестоко направляла меня, пока я не начал соображать – зачем и для чего жить. После очередной моей глупости она, казалось, просто раздавила меня. Но последующие 27 лет жизни на костылях сформировали меня заново. Появились ориентиры, смысл жизни и нескончаемые дела.

Мой путь в медицину начался не с момента поступления в институт, как это происходит у большинства медиков. Все «немного» сложнее. Этот путь начался с противоположной от белых халатов стороны – с больничной койки.

«Сережа, Сереженька! Не умирай, прошу тебя!» Федор – водитель моей машины, размазывал красные слезы по своему лицу и пытался вернуть в мое тело жизнь, стремительно его покидавшую. Кровью, хлеставшей из меня, залило всю кабину, раз битое (видимо, моей головой) лобовое стекло и лицо Федора. Я догадался, почему у него слезы красные…

Буквально месяц назад он пришел в мой экипаж, заменив опытного водителя Гену, за которым я чувствовал себя как за каменной стеной. Не знаю почему, но я сказал, глядя на стоящего передо мной щуплого неказистого паренька: «Чувствую, разобьешь ты меня, Федя…» Я всегда, по возможности, старался скрывать свое умение предвидеть будущие события или хотя бы не произносить вслух свои мысли, касающиеся будущего.

Слова материальны. К бабке ходить не надо. Это, по всей видимости, передалось мне от матери, которая всегда, как я говорил, «каркала», предвосхищая какие-либо, как правило, трагические события.

«Я чувствую, что ты сломаешь ногу», – ни с того ни с сего сказала она, когда я пошел, причем с ее же «благословения», учиться на преподавателя физкультуры.

«Чувствую я, что ты вернешься из армии инвалидом», – «каркнула» она, провожая меня в армию. Может, она научилась предвещать только события моей жизни, так как я с самого глубокого детства был травмоопасен для самого себя. Я падал с крыши, но умудрился сесть на последнюю перекладину лестницы, как на коня. В результате около месяца не мог нормально есть и дышать. В пятом классе упал с высокого забора головой прямо на дорогу (держался при этом за сук впереди стоящего дерева, по которому переползали мои друзья, а подо мной он, естественно, сломался). То, что не сломал шею – счастье, но головные боли и укачивание в автобусе остались надолго. Где-то классе в 8-м я провалился в колодец (был открыт люк), тонул в весенних водах, катаясь на льдинах, получал спортивные травмы. Несмотря на то что моя мать была фармацевтом, когда мы, ее дети, болели, она использовала народные методы лечения, из которых запомнился почему-то компресс из своей собственной урины на место ушиба.

Но я ни разу не попадал в больницу, не принял ни одного лекарства и не получил ни одного запрета на двигательную активность от родителей, и я благодарен им за это! Видимо, это были первые уроки нелекарственной терапии…

Своеобразное ясновидение было и у моего брата Володи, трагически погибшего сразу после окончания Медицинской академии. Он за много лет до моего поступления в мединститут предсказал мою медицинскую карьеру. «Я хочу, чтобы ты был врачом, и ты будешь врачом!» – сказал он мне, своему 16-летнему брату, мечтающему в то время стать капитаном дальнего плавания, хотя в моей семье не было даже матросов. Я не обратил тогда внимания на эти слова, произнесенные за две недели до его трагической гибели.

Многое из того, что мать и старший брат наговорили мне, во всяком случае, то, что я запомнил, сбылось. Хотя я пытался все сделать по-своему. Не получилось. Сейчас, спустя много лет, я понимаю, что они хотели для меня счастья. И думается мне, что их пожелания свершились. Что-то передалось и мне.

Я не называю это ясновидением. Это скорее способность предвидеть события, касающиеся развития болезней.

Подавляющее количество людей, обращающихся ко мне за помощью, тоже хотят знать свое будущее, то есть возможность выздоровления. По сути, они хотят знать то, что еще не произошло. И мне тоже приходится невольно заглядывать в их будущее. Для этого я пользуюсь своими наработанными методами и знаниями, которые позволяют мне с большой долей вероятности предсказывать будущее больных. Другой вопрос: способны ли они воспринять правильность моих прогнозов? Дело в том, что многие из них до того, как обратиться ко мне, посетили других врачей, которые, в свою очередь, объясняли им свое видение болезни, ставили свои диагнозы и назначали свое лечение. А так как больные после этого пришли ко мне, значит, лечение им не помогло. Почему же сейчас они должны поверить мне, хотя я тоже назначаю свое лечение, ставлю свой диагноз и только при этом вижу возможность выздоровления?

Настраивайтесь на борьбу с болезнью, пусть это и нелегко, но результатом будет не только избавление от боли без лекарств, но и энергия, которую всегда излучает и чувствует здоровый человек.