Черная Орхидея - Джеймс Эллрой

Увидев, что Бланчард стал ухмыляться, я замолчал. Он подошел к окну и выглянул на улицу.

— Полыхает на улицах Мичиган и Сото. Красота.

— Красота?

— Да, красота. Однако ты много обо мне знаешь, Блайкерт.

— Слухи ходят.

— О тебе тоже.

— И какие?

— Что твой папаша — за нацистов. Что ты сдал федералам своего лучшего друга, чтобы получить место в полицейском управлении, что ты улучшил свои спортивные показатели, проводя бои со слабаками из среднего веса.

Его слова повисли в воздухе как приговор.

— Это все?

Бланчард повернулся ко мне лицом.

— Нет. Говорят, что ты не интересуешься бабами и что думаешь, будто можешь меня победить.

Я принял вызов.

— Что ж, все это правда.

— Да? Ты тоже не наврал. Только я уже в сержантском списке и в августе перехожу в Отдел по борьбе с наркотиками и проституцией Хайленд-парка. И, кроме того, один заместитель окружного прокурора, еврей, фанат бокса, обещал выбить мне место судебного пристава.

— Потрясающе.

— Да? Хочешь еще больше удивиться?

— Хочу.

— Свои первые двадцать побед нокаутом я одержал в боях с мальчиками для битья, которых подбирал мой менеджер. А еще моя девушка, увидев, как ты боксируешь в Олимпийском центре, сказала, что ты ничего, только зубы надо поправить, и что ты можешь меня победить.

Я не мог понять, чего он хочет: ссоры или дружбы, испытывает меня или насмехается, или просто хочет вытянуть из меня какую-то нужную информацию. Меняя тему, я показал на Томаса Дос Сантоса, дергавшегося во сне.

— А что будет с мексикашкой?

— Отведем его завтра утром в участок.

— Ты отведешь.

— Ты к его задержанию тоже причастен.

— Да нет уж, спасибо.

— Ладно, напарник.

— Я не твой напарник.

— Может, станешь.

— А может, не стану, Бланчард. Может, ты и будешь работать приставом, будешь писать отчеты и оформлять бумаги для каких-нибудь придурков-адвокатов в центре. Ну а я отслужу свою двадцатку, выйду на пенсию и подыщу себе работенку полегче.

— Можешь податься к федералам. У тебя ж там друзья.

— Ты меня этим не попрекай.

Бланчард снова выглянул в окно.

— Красота. Прямо с открытки. «Дорогая мамочка, жалко, что ты не видела эту красочную межэтническую заваруху в восточном Лос-Анджелесе».

Томас Дос Сантос зашевелился и пробурчал:

— Инес? Инес? Ке? Инес?

Бланчард вышел в коридор и, отыскав в чулане старое шерстяное пальто, накинул его на мексиканца. Согревшись, Томас успокоился — бормотанье прекратилось. Бланчард сказал:

— Шерше ля фам. А, Баки?

— Что?

— "Ищите женщину". Даже и в таком состоянии старина Томас не дает Инее покоя. Ставлю десять к одному, что, когда он пойдет в газовую камеру, она будет рядом.

— Может быть, он пойдет в сознанку. От пятнадцати до пожизненного. Выйдет через двадцать.

— Нет. Ему хана. Шерше ля фам, Баки. Запомни это.

Я прошелся по дому, подыскивая место, где можно прилечь. Наконец выбрал спальню на первом этаже, правда, с коротковатой кроватью. Укладывался спать я под доносившийся издалека вой сирен и пальбу. Постепенно я задремал, и снились мне мои немногочисленные женщины.

* * *

После бойни, прекратившейся к утру, все улицы были завалены разбитыми бутылками, брошенными палками и бейсбольными битами, а над городом висел густой дым пожаров. Для транспортировки своего девятого уголовника в следственный изолятор окружного суда Бланчард вызвал машину из Холленбек-стэйшн. Когда патруль забирал у нас Томаса Дос Сантоса, тот разрыдался. Мы с Бланчардом пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны: он — в офис окружного прокурора писать отчет о задержании карманника, я — на Центральный участок, на очередное дежурство.

Муниципалитет Лос-Анджелеса запретил ношение мешковатых брюк и пиджаков до колен как у зутеров, а мы с Бланчардом снова почти перестали разговаривать, только во время перекличек. Все, о чем он с такой уверенностью говорил той ночью в заброшенном доме, сбылось.

Он получил сержанта и в августе перевелся в Отдел по борьбе с наркотиками Хайленд-парка, а неделю спустя Томас Дос Сантос отправился в газовую камеру. Прошло три года. Я продолжал работать патрульным в Центральном участке. И вот как-то утром, посмотрев на доску, на которой отмечались переходы и повышения по службе, в самом верху списка я увидел: «Бланчард Лиланд, сержант; с 15 сентября 1946 года переводится из Отдела по борьбе с наркотиками и проституцией Хайленд-парка в Отдел судебных приставов».

И конечно, мы стали напарниками. Теперь, вспоминая то время, я с точностью могу сказать, что у Бланчарда не было никакого пророческого дара, просто человек делал все возможное, чтобы приблизить свое будущее, я же к нему просто медленно катился. И это его «шерше ля фам», произнесенное ровным низким голосом, до сих пор не дает мне покоя. Потому что партнерство наше было всего лишь извилистой дорожкой, ведущей к Орхидее. А этот «цветок» овладел нами без остатка.

Дорога к партнерству началась для меня незаметно. Она стала приобретать свои контуры, когда в участке поползли слухи о нашем с Ли поединке. В тот день я штрафовал за превышение скорости в Банкер Хилл, сидя в засаде на пересечении Секонд— и Бодри-стрит. К концу дежурства моя книжечка с квитанциями о штрафах была исписана вдоль и поперек. От непрерывного восьмичасового наблюдения голова уже ничего не соображала. Возвращаясь в участок и проходя мимо комнаты для инструктажа, в которой толпились желавшие послушать дневную сводку преступлений, я невзначай услышал Джонни Фогеля:

— Они уже сто лет не дрались, Хорралл запретил частные бои, думаю, дело не в этом. Мой отец корешит с Еврейчиком, и тот говорит, что ставил бы на Джо Луиса, будь тот белый.

Том Джослин толкнул меня локтем:

— Блайкерт, это они о тебе говорят.

Я посмотрел на Фогеля, который разговаривал с кем-то в сторонке.

— Выкладывай, Томми.

Джослин ухмыльнулся.

— Ты знаешь Ли Бланчарда?

— Спрашиваешь.

— Так вот, он теперь пристав.

— А то я не знаю.

— Ладно. Напарник Ли уже заканчивает свою двадцатку. Никто не думал, что он сразу нас покинет, но похоже на то. Эллис Лоу — зам окружного прокурора и начальник того самого отдела, куда он пристроил Ли, — сейчас ищет смышленого парня к нему в пару. Говорят, Лоу неравнодушен к боксерам и поэтому хочет, чтобы напарником Ли стал ты. С другой стороны, папаша Фогеля работает в следственном отделе, они с Лоу вроде друзья, и Фогель-старший вовсю старается пихнуть туда своего сыночка. Если честно, ни он, ни ты не обладаете достаточной квалификацией. А вот я...