Кот Шрёдингера - Сергей Шкенев

Да, в библиотеку загляну в первую очередь. А потом в Кремль. Или не стоит этого делать? Владимир Владимирович юмор понимает, но шутку с тапками может и не оценить.

И что тогда получается, все желания кончились? Мама-кошка, а я ведь, оказывается, и без полётов был счастлив. На самом деле, не вру!

– Васенька, осторожно, не упади!

И человек у меня заботливый, хотя и учёный. Но лучше бы он в литературоведы подался или философы – технологический путь развития человечества давно признан тупиковым. Погубят их многочисленные механизмы, усложняющие жизнь как самим людям, так и братьям по разуму. А также не приведёт к добру неодолимая тяга к изучению неведомого, усугублённая нестерпимой уверенностью в собственной исключительности.

Ладно бы на собаках опыты проводили, тут возражений не имею, так ведь нет… Попаду в цепкие лапы собственного человека, пусть и лишённые когтей, и разберёт он меня на запчасти в поисках объяснения обнаруженного невзначай феномена. А я же не старый списанный лунный челнок, я на запчасти не хочу.

Проблема, однако. И чайки норовят сверху нагадить, едва только спустился пониже. Чаек ненавижу больше электричества.

– Васенька, – академик выглядит растерянным и близоруко щурится, хотя в прошлом году поставил себе новые глаза в клинике знаменитого доктора Горошкова. – Лети домой, Васенька. Иди ко мне, дружище…

Так куда теперь, к нему или домой? Сам не знает, чего хочет.

– Мяу?

– Вася…

И знаете, какое-то тёплое чувство внутри появилось. Жалко мне вдруг его стало, аж до боли. Как же он без меня? Это неприличные люди самостоятельно могут прожить, а приличные без присмотра быстро хиреют. Цветок в пустыне дольше продержится, чем человек без кошачьего внимания.

Но страшно, мама-кошка! Или не осмелится разобрать друга на запчасти? Рискнуть?

Академик Иван Фёдорович Шрёдингер стоял на палубе собственной яхты, пребывая в состоянии, близком к панике. Проводимый эксперимент закончился неожиданным результатом, совсем не таким, на который рассчитывал. Хотя поначалу показалось, будто всё получилось. Увы, но кот не завис в создаваемом генератором поле, а взмыл к небесам, наглым образом игнорируя любые законы физики. Так не должно было случиться, но летающий вокруг «Горгоны» Васька не являлся галлюцинацией или плодом воображения. Носится, паразит, явно получая удовольствие от полёта.

И что теперь делать? Уникальная аппаратура не просто сгорела, она расплавилась, оставив на палубе безобразные проплешины, фотонные ловушки засраны испуганными чайками, и отмыть их без повреждения сверхпроводящего напыления невозможно… Четыре года исследований коту под хвост!

Коллеги засмеют, если узнают. Они и без того постоянно подшучивают над пристрастием академика проводить опыты на кошках, а тут вообще проходу не дадут. Что им предъявить, летающего кота? Бесполезно – даже если получится заставить Ваську снова подняться в воздух, то это ничего не докажет. Цирковые фокусы… Наука – это прежде всего солидный теоретический фундамент, и уже на его основе строятся практические исследования. А все записи тоже сгорели, как и коробочка с кристаллами видеозаписей экспериментов за последние четыре года. Катастрофа!

Сообщить об открытии военным? Вот те точно практики, а не теоретики, и им важен конечный результат, а не методы его достижения. Ведь генералов совершенно не интересуют подробные описания процессов, протекающих при сгорании топлива в двигателях ракет, им главное, чтобы эти ракеты попадали в цель.

Но куда они пристроят летающего кота?

– Васенька, хочешь сосиску?

Кот, как показалось Ивану Фёдоровичу, презрительно фыркнул, но предложением заинтересовался и сел на фальшборт. Смотрит вопросительно.

– Вася, я не обманываю.

Нет, что ни говорите, а человек у меня хороший. Даже больше, он замечательный. Умеет академик Шрёдингер найти правильный подход к котам. И сосиски покупает вкусные, производства Оклахомского облпотребсоюза. Раньше, говорят, самыми вкусными считались баварские, но с тех пор, как директор Мюнхенского мясокомбината номер шесть сел на солидный срок за махинации со сверхплановой продукцией, они сильно потеряли в качестве. По моему скромному мнению, так зря посадили.

Впрочем, опять я отвлёкся…

– Ты кушай, Васенька, кушай.

Иван Фёдорович сидит напротив, подперев голову правой передней лапой, и со странным умилением наблюдает за уничтожением сосисок. Я не возражаю. Я кушаю.

– Что же мне с тобой делать, Василий?

Это он у меня спрашивает? Ответ лежит на поверхности и виден невооружённым взглядом – человек кота должен холить, любить и лелеять. Вот и всё. Что может быть проще? Мы же не просим избирательного права или прижизненных памятников на центральных площадях человеческих городов. Мы скромные, нам совсем немного нужно. Разве что ввести смертную казнь за кастрацию и стерилизацию? А за утопление котят – пожизненное заключение на цепи в собачьей будке.

Да, чуть не забыл… пусть дверцы холодильников переделают для удобства открывания и законодательно запретят рогатки. Геноцид собак тоже не лишним будет. Ещё производителей «Вискаса» на осине повесить. Скромные мы, нам много не нужно.

Сигнал коммуникатора, закреплённого у Шрёдингера на запястье, не портит мне аппетит. Может быть, у кого-то иначе, но наш организм устроен таким образом, что новая информация благоприятно влияет на пищеварение и способствует росту шерсти. Любопытство не губит кошку, как утверждают недоброжелатели, а является для неё образом жизни. И для кота, разумеется.

Академик с недовольным видом коснулся старомодного браслета и произнёс:

– Я вас слушаю.

Он не любит ни виртуальные экраны, ни голографическое изображение, так что предпочитает разговоры в обычном телефонном режиме. Оно и правильно, а то некоторые забываются и пользуются связью в полном объёме даже из туалета. Вам вот понравится кушать сосиски и смотреть на сидящего с красной мордой и выпученными глазами собеседника? Вот то-то же…

– Иван Фёдорович, с вами хотели связаться из администрации президента, – послышался испуганный голос ассистентки академика, оставленной работать в московской лаборатории.

– Из чьей администрации?

Вот это Фёдорыч мощно задвинул! Шутник, однако. На всей Земле, то есть на нашей планете, только один человек имеет право называться президентом, а остальные или самозванцы, или китайская подделка.

– Дмитрий Анатольевич сообщил, что у Владимира Владимировича к вам серьёзное деловое предложение.

Постойте, это какой Дмитрий Анатольевич? Если тот, про кого думаю, так он последние лет семьдесят состоит на должности посла при Верховном Курултае нойонов Средиземноморского каганата. Неужели пожалели старика и вернули из захудалого Марселя в Москву? Мама-кошка, что в мире творится!

– Насколько срочное? – когда начинается разговор о делах, академик становится собранным и сосредоточенным.