Риторика - Наталья Горская

Народ продолжает ходить на работу, за что власть, чуть ли не открыто, начинает называть его тупой сволочью. Новые хозяева жизни вопят:

– Ну, чё вы ходите, если вам не платят?! Если вам чего не нравится, так иуя… вайте отселева!.. Нет, вот ходят и ходят на работу, как бараны какие, ей-богу! Рабская нация… Перестрелять их всех, что ли, а? Поставить вот так роту автоматчиков у ворот и палить по этому быдлу.

Тактика такая: сначала руководство делает смурную харю: «Убирайтесь ВСЕ вон! Да вы нас благодарить должны, что мы САМИ вас не выгнали!». Но потом, сменив гнев на милость, разрешает… ещё немного поработать. Разумеется, бесплатно. «Да какое там платно может быть, если эти рабы и так нам должны руки целовать, что МЫ их тут ещё держим?!».

Им невдомёк, что у людей просто есть совесть: надо работать, надо сделать всё, чтобы предприятие продолжало жить. Но «хозяевам» это совершенно не нужно, это им даже мешает, поэтому честный и исполнительный работник объявлен полудурком, а лодырь и хапуга – примером для подражания. Более того, они нам говорят прямо в лицо, что только «неизбывное рабское желание, хоть что-нибудь стибрить у государства, побуждает нас не пропускать ни одного рабочего дня»! Они, которые у государства «стибрили» само государство, обвиняли нас, что кто-то упёр из цеха пару лампочек! Хотя, очень может быть, что их спёрли как раз они сами.

«Хозяева» эти теперь частенько к нам в гости таскаются из своих шикарных кабинетов. С их подачи то и дело наезжают всевозможные, и какие-то совершенно идиотские, инспекции, дебильные проверки, плановые и даже внеплановые осмотры. Мотают нервы рабочему люду проверкой знаний каких-то износов стали. При этом каждая крыса в бездонных подвалах Завода знает: даже если эта сталь износится до дыр, то её нечем менять, так как к власти пришли откровенные сволочи, решившие разорить дотла всё, что им ни подвернётся. И где-то сталь именно до дыр изнашивалась, но, как ни странно, продолжала эксплуатироваться, словно становилась русской по национальности: такой же упёртой и упрямой, дотягивающей до самого последнего вздоха.

Завод лихорадочно продолжал производить какие-то плашки, как клетки организма, находящегося в состоянии клинической смерти, переходящей уже в биологическую. Но клетки ещё живут, молекулы ещё продолжают вращать своими атомами, внутри которых тоже кипит работа. Все уже знают, что организм умер, что ему это уже ничего не нужно, но… Планеты нашей Галактики тоже продолжают вращаться вокруг Солнца, хотя кому это там нужно?

И вот Завод остановлен окончательно. Исчез ни с чем несравнимый запах Завода: пряный аромат стальной окалины, кислый вкус медных накладок. Пропали металлический шорох стружки после обточки и гул высокого напряжения. Отловили последних штрейкбрехеров, кого-то даже отметелили, образумили примкнуть к большинству. Кто-то так и не примкнул, но на работу тоже не ходит – некоторые даже дома сидят, а то бастующие коллеги ещё убьют, чего доброго: прецеденты были. Уже никто не шутит на эту тему.

Прискакал кто-то из Управы, из самого «генералитета» вчерашней советской, тяжёлой промышленности, и начал вещать: «Мы сдюжим, мы вытерпим, мы и не такое, панимашь, осиливали, когда враг стоял под воротами города!». Но противопоставление «мы – они» в схему «мы – мы» так и не переходит. Все начинают понимать, что никакие «они» не мы, и никогда они нами и с нами не будут.

– ВАША храбрость, ВАША бодрость и решительность принесут НАМ победу!

Ну, вот это уже ближе к истине.

Все они – вчерашние члены КПСС, главари каких-нибудь горкомов ВЛКСМ или ВЦСПС, – то есть, преимущественно вся та шушера, которая и в учёбе, и в работе не столько училась и работала, сколько продвигалась «по общественной линии». Балаболки, каких поискать! Не на каждой лавке у подъезда таких найдёшь: могут болтать часами, в буквальном смысле ни о чём. Иногда такое мелют, что я невольно достаю блокнотик и начинаю записывать. Некоторым ораторам это страсть как нравится, и они начинают даже для усиления сказанного грозить пальцем в сторону блокнота. Хотя иные пугаются, закрываются портфелем: «Вы меня рисуете, чё ли?!». Ага, чё ли! Нужен ты мне. Для стенгазеты.

– Из нас, как из пыльного ковра, выбили нашу Историю (каков перл!). Её отутюжили, и мы затерялись где-то там, в правильных складках (записать срочно!).

Ах, как кружевно говорит! Грех не зафиксировать. Особенно гениально у них получаются фирменные речи, которые начинаются словами «как вам не стыдно!». Речь эта универсальна на все времена, потому что в России так принято, что рядовым людям всё время должно быть стыдно за наглость других, нерядовых. «Как вам не стыдно план не выполнять!» сменило «Как вам не стыдно за копейки работать!». Они могут толкать эту речь так самозабвенно, что она растягивается на часы, вновь возвращается к поднятому вопросу, и опять уходит петлять в недостижимую даль, так что слушатели забудут, чего они изначально спрашивали у болтуна.

– Когда будет зарплата?

– Как вам не стыдно?!

– Зарплату верните!

– А я спрашиваю: как вам не стыдно? Вы меня хорошо слышите? Вы знаете, что в Сибири на таких же заводах люди в три раза меньше вас получают? Знаете? И они не ропщут, а вы… вы!..

– Куда вы дели наши, заработанные НАМИ, деньги?

– Как вам не стыдно?! Я вот после института сто двадцать рэ получал и не жаловался, а вы зажрались! Мы вам оклады сделали по две тыщи рублей, а вы всё ноете! Как вам не стыдно?.. Я не представляю даже, как же вам так не стыдно?! Да я бы со стыда сгорел на вашем месте!..

– Вы всю страну разворовали, но ни одна харя не покраснела даже.

– Я?! Мы?! Да вы!.. Да как же вам не стыдно?! Вы хоть знаете, что такое русская душа? Русская душа умеет и невозможное пережить, и неодолимое перебороть…

И так бла-бла-бла до бесконечности. Ещё примеры приводят, как где-то люди на дорогу до работы тратят в месяц две тысячи рублей, а получают только полторы: «А вы зажрались: получаете на пятьсот рублей больше, чем вам надо на дорогу и ещё чего-то требуете?! Стыда в вас нет, вот что я вам скажу!». Вся речь построена на этом «стыдно»! Гениально, до одури! Выстраивать какие-то логические ответы бесполезно: оратор на тебя не смотрит, а выдаёт это «как вам не стыдно», закатив глаза. Как гидравлический пресс ритмично штампует и куёт детали, так и этот оратор быстро выдаёт один бесполезный аргумент за другим. Они могут обесточить и обезводить ваш квартал, и тут же орать:

– Как вам не стыдно без воды жить! А без электричества обходиться – это вообще дикость! Такого даже в Африке давно нет. Это же нормы прошлого века! Нормы, а не роскошь!

– А чего нам-то должно быть за это стыдно?! – сходят с ума люди от такой «постановки вопроса». – Это нашим властям стыдно должно быть, но им-то как раз ехало-болело. Это не наш позор, это – позор власти, что они настолько всё разворовали. Мы исправно платим за воду, ни одного месяца не было, когда бы мы не заплатили. Да, есть неплательщики, но их не так и много: в нашем доме, например, всего две квартиры не платят. Две из ста восемьдесяти квартир. У нас периодически вывешивают списки неплательщиков, так что мы знаем, сколько их – их единицы. А если воду выключают, то это последствия какого-то самого позорного воровства. И пусть за него будет стыдно тем, кто в нём активно участвует. Хотя им стыдно никогда не будет, потому что они «без комплексов». Это мы все закомплексованные: живём в одной семье всю жизнь, работаем, детей растим. В то время как эти незакомплексованные по чужим кроватям развлекаются, воруют, бездельничают!..