Лекарство доктора Сажина - Федора Кайгородова

— Зачем? — отвечала Катюша. — Что это изменит? Родители все равно останутся при своем мнении. Общество с трудом освобождается от стереотипов, а российские традиции воспитания замешаны на строгости и послушании. Вспомни, как тебя растили.

— Зачем? Скажешь тоже? Хотя бы для карьеры! — сердился Сажин.

— Карьера — это у тебя, а у меня — дело, просто работа.

Сейчас оторванная от любимого дела Катюша откровенно скучала.

Вечером к Сажиным нагрянули гости.

— И где ты скрывал такое сокровище? — сказал Стас, целуя изящные Катюшины руки то с наружной стороны ладони, то с тыльной.

— Знакомьтесь, пожалуйста, это Ирочка, моя племянница, — Сажину не очень хотелось видеть сегодня гостей, но это была одна из давно намеченных встреч.

— А где же наша красавица? — размещая свою шляпу на вешалке, спросил Петр Петрович.

— На кухне, наверное, хлопочет? — ответила за Сажина жена Петра — Людмила.

— Да нет же, Катюша срочно уехала в командировку, — как можно тверже сказал доктор Сажин. — По обмену опытом…

— Странно! — почему-то задумалась Людмила.

— Что странно? Что? — на секунду потерял самообладание Сажин.

— Странно, что она мне не сказала! Мы собирались с ней на дачу!

— Это что-то срочное, — продолжал лгать Сажин, не особо заботясь о смысле.

— Хорошо, тогда скажи мне номер ее сотового, она недавно его заменила, — настаивала Людмила.

— Милочка! Ты же знаешь, я никогда не запоминаю таких мелочей! — развязно ответил доктор Сажин, удивляясь ее недоверчивости.

— Оставь этот тон! — вдруг закричала женщина. — Я терпеть не могу этих уменьшительно-ласкательных прозвищ! Ладно, извини, Сажин, — тут же погасила свой гнев она, заметив, что все вокруг удивленно затихли. — Я просто нервничаю, не знаю, почему. Все это так не похоже на Катюшу, — Людмила в нетерпении расставляла чашки, расправляя несуществующие складки на скатерти.

Людмила и сама не могла объяснить свою вспышку гнева, она чувствовала разлившуюся тревогу, ее раздражала ситуация, она не понимала, почему Катерина не позвонила, ей не нравилась хозяйственность только что прибывшей племянницы. «А может быть, молодость и красота? — строго спросила себя Людмила. — Нет! Молодость и красота ни при чем! Я чуть ли не каждую неделю бываю у Сажиных, а спроси меня, где чеснокодавилка, я не скажу. Здесь что-то не то!», — думала она, вежливо улыбаясь Ирочке, которая помогла ей накрывать на стол.

Вадим Шевченко к общему удовольствию быстренько сменил тему разговора:

— Ну-с. И откуда прибыла наша племянница?

Этот солидный господин объездил всю страну в поисках дешевого сырья и мог при случае блеснуть знанием географии. Он разработал собственную теорию о зависимости характера человека от места рождения.

— Сейчас сядет на любимый конек, — тихо обронил Лещинский.

— Откуда? Откуда? Я-а…приехала, — Катя пыталась вспомнить город, с кем не были бы связаны ничьи воспоминания.

— А вот угадайте, — ловко выкрутилась она из сложной ситуации.

— О, да ваша племянница не обделена чувством юмора! — восхитился Шевченко. — Думаю, вы из Нижнего Тагила?

— Нет, нет. Холодно!

— Из Курска?

— Нет!

— Где же находится сие пикантное местечко, где обитают такие красавицы? — рассыпался в комплиментах шикарный господин.

— Она приехала из Минска! — на корню пресек его энтузиазм Сажин.

Вскоре Ирочка-Катюша с Людмилой пошли на кухню заниматься ужином, господин Шевченко им охотно взялся помогать, он не любил научных бесед, впрочем, в своей среде Вадим слыл интеллектуалом. Род его занятий был широко-неопределенным: от торговли до наркотиков, по слухам.

— Девочки! Вы умеете резать красную рыбу? О, это целое искусство, — плотоядно вопрошал Вадим, доставая из пакета упаковки с лососем.

Вадим Шевченко был владельцем большого магазина, который прибыли не приносил и был скорее ширмой. Во главе этого нерентабельного предприятия стояла молодая особа по имени Светлана, заносчивая и вздорная. Ее подчиненные считали Светлану и Вадима мужем и женой, поскольку у них имелся ребенок. Восхитительный малыш Алешка слыл баловнем и шалуном. А кроме того, у Вадима имелась и законная жена, а также и двое детей, которых он навещал по выходным. Вадим купил для семьи квартиру в Жулебино, но сам жил в маленьком подмосковном городке вместе с матерью-старушкой.

— Заваривание чая — это целый ритуал, — вдохновенно говорил Вадим, — у англичан, к примеру, исписаны целые тома по завариванию чая.

— Ну уж и тома? — засмеялась Людмила.

На чем по-настоящему делал деньги Вадим — не знала даже полиция. Бизнес его включал кое-какие поставки из-за границы, теневые прокрутки отдельных партий продуктов через собственную сеть, торговлю и закупки. Он часто ездил по стране, но с какой целью — непонятно. А между тем поговаривали, что где-то под Тверью у бизнесмена имелась небольшая база по переработке наркотиков. Частным сбытом Шевченко не занимался — это была опасная мелочевка.

— Что-то ты рецептами увлекся, Вадим! Лучше бы помог! — заметила Людмила.

— А я и помогаю.

— Чем же?

— Поднимаю жизненный тонус!

— Свой?

— Что за пошлые намеки, Людмилочка? Мой тонус — в порядке!

Из комнаты уже доносились разгоряченные голоса.

— Вот петухи! — ласково сказала Людмила. — Как соберутся, так без спора не обойтись. Они ведь работают в одной научной лаборатории, — пояснила для племянницы Людмила.

— А вы? — из вежливости спросила Ира.

— Я работаю в том же институте. Только я не ученый, а функционер, как принято сейчас говорить. Я в отделе кадров работаю. А знаете, где находится наш институт?

— Где?

— Вот тут, под ногами. Топнешь посильнее и окажешься в какой-нибудь секретной лаборатории, — с гордостью заявила Людмила.

— Что вы говорите? — удивилась Ирочка-Катерина. — Ни за что бы не подумала!

И Людмила опять поймала себя на мысли, что девушка не вполне искренна в своем удивлении, что она не та, за которую себя выдает.

Тут раздался звонок в дверь.

— Я открою, — сказала Людмила, бросаясь к двери.

— Можно увидеть Екатерину Сергеевну? — услышала Ирочка тихий голосок медсестры Светы.

— Она в командировке! — ответила Людмила, не знавшая Свету.

— Кто?

— Екатерина Сергеевна!

— Извините, я ничего не знала! — растерянно ответила девушка и попятилась к выходу.

— Все это более, чем странно! — поставила свой вердикт Людмила уже твердо и, вернувшись к столу, начала собирать тарелки со стола, не слушая разгоряченные от спора голоса.