Опасные любовные связи - Ким Болдуин

Но этим утром она была одна и абсолютно спокойна. Последние несколько часов Лука работала над реставрацией образа ангела со светло-каштановыми волосами, она возвращала ему блеск, заботливо удаляя свечной нагар и копоть, а также слои работы предыдущего реставратора, и на свет выходила работа автора, такая, какой она была задумана. Оставался один фрагмент – лицо ангела, – оно ждало, когда Лука возьмется за него.

Она проверила, нет ли дырочек в латексных перчатках, а потом потянулась за новой бутылкой цветной известковой воды и осторожно нанесла на рабочий ежик. Она снова подняла его над головой, и приложила средство к мирной улыбке ангела. И чем больше деталей фрески проявлялось, тем больше ее увлекал процесс.

Внезапная вибрация мобильного в кармане отвлекла ее внимание. Лука посмотрела, от кого звонок, и вздохнула. Стараясь говорить тихо, она ответила:

– Утро доброе.

На том конце женский голос с материнской нежностью произнес:

– Привет, дорогая. Это я. Как у тебя там? Работаешь?

– Все хорошо. И, да, я работаю. Ты меня знаешь, всегда начинаю пораньше.

– Вот и славно. Я надеюсь, хоть позавтракать время найдешь?

– Найду, у меня все с собой, тут.

– О, пока я не забыла, зачем звоню! Приходи к нам завтра поужинать?

Она нахмурилась:

Завтра, говоришь? Эх, если бы пораньше предупредила.

– Спасибо, дорогая, я знала, что ты поймешь, – ответил женский голос так, словно Лука уже согласилась, – О завтраке не забудь! До встречи.

Лука закрыла трубку сотового и еще минуту тоской

смотрела на ангела, прежде чем начать собираться.

* * *

Балтимор, Мэриленд Понедельник

Хэйли Вард маневрировала в толпе телевизионщиков, газетчиков и радио-репортеров, пытаясь занять такое место, чтобы оказаться прямо перед глазами знаменитого рэппера, как только он выйдет из дверей студии звукозаписи. Она знала все о том, как добиться успеха, и делала все возможное, чтобы создать Сюжет, с большой буквы. Для этого случая она надела красную блузку, потому что это бы его любимый цвет, и губы накрасила красной помадой.

Она тратила много времени на укладку и макияж, хотя в этом не было необходимости. Красивые родители подарили ей идеальные гены. У Хэйли были пухленькие соблазнительные губы, улыбка с ямочками – на миллион долларов, ласковые карие глаза, высокие скулы и блестящие светло-каштановые волосы до плеч, с естественным пшенично-золотым отливом.

Хэйли была всего каких-то сто шестьдесят сантиметров ростом, и буквально потерялась бы среди других журналистов, если бы не носила туфли на десятисантиметровом каблуке. Когда ей приходилось брать интервью у представителя сильной половины человечества, она всегда надевала что-то подчеркивающее ее главное достоинство – талию «рюмочкой». Блузки и топики всегда оставляли на животе небольшой зазор, а юбки были достаточно короткими, чтобы открывать вид на ее ножки. Сегодня с красной блузкой она одела угольно-черную юбку и блейзер с туфлями в цвет.

Она выглядела потрясающе, ее невозможно было не заметить. На это она и рассчитывала. В дверях показалась многочисленная свита певца, толпа журналистов пришла в движение, и Хэйли удалось пробиться вперед, оттолкнув корреспондента Entertainment Tonight, как раз в момент, когда появился сам рэппер.

Где-то на северо-западе Колорадо

Лагерь занимал территорию примерно в 25 га, на которых расположились приземистые красно-кирпичные здания – жилые и учебные корпуса, а рядом более крупные строения, где размещались офисы администрации и тренировочные базы. Отдаленное расположение давало лагерю необходимую секретность, недоступность постороннему вмешательству и изучению. Но самым замечательным было расположение вблизи заповедника Веминуч, дававшего возможность практиковаться в любых природных условиях, необходимых для полноценного освоения курса полевой подготовки.

Лагерь выглядел бы, совсем как частная школа, за которую его и выдавали, если бы не беспрецедентные меры безопасности. Высокий забор с колючей поволокой окружал лагерь, повсюду были натыканы камеры наблюдения, а знак на КПП гласил: «Проход воспрещен. Вход только по предъявлении соответствующих документов».

Ночью осуществлялся патруль с неравномерными промежутками между обходами территории. В здании администрации, огромном строении, выполненном в неоготическом стиле, со странными звонницами, вызывающими в памяти образ средневекового собора, почти к каждой двери нужен был электронный ключ со сложной кодировкой. Этот комплекс служил домом для Организации Элитных Наемников, специализированной школой, которая в течение пятидесяти шести лет своего существования оставалась все такой же тайной для всего остального мира, как и при ее создании.

Монтгомери Пирс (здесь его все называли «Монти»), глава администрации ОЭН, изучал вновь поступивших учеников, возившихся на громадной игровой площадке, возле общежития младших групп. В жилах Монтгомери текла скандинавская кровь, и кожа его была такой светлой, что покрывалась красными пятнами, если он проводил слишком много времени на солнце, даже в июне. Поэтому он не снял пиджак и выбрал скамейку в тени здания.

Шестеро ребятишек, за которыми он внимательно наблюдал, три мальчика и три девочки в возрасте от четырех до шести лет, были здоровыми и удивительно одаренными детьми. Но, как показывает опыт, половина этого «нового поколения» окажется на воспитании приемных родителей или будут тайно усыновлены по достижении 12 лет, потому что не пройдут отбора, не подойдут по требованиям ОЭН. И только один из всех будет обладать исключительными навыками, необходимыми для того, чтобы он попал в число лучших выпускников школы, ЭТС, что расшифровывается как «Элитные Тактические Силы».

Дэвид Атэр, начальник управления боевой подготовки, бежал к Пирсу со стороны гимнастического зала. Он был одет в сшитую на заказ боевую форму. Как и Пирсу, Атэру было уже к шестидесяти, но он был поджар, накачен и с уставной короткой стрижкой (вот только волосы были выкрашены в ярко-медный), и издалека его можно было принять за студента.

Хотя Пирс пытался держать вес под контролем, на его тучном теле заметно сказались годы сидячей работы, а на лице навсегда отпечатались морщины от неизменно строгого выражения.

Атэр присел рядом с ним на скамейку:

– Есть кто-нибудь выдающийся?

Пирс указал на темноволосого мальчика на самом верху дугообразного турника:

– Вот этот. Точно. Юркий. Бесстрашный. Он из Украины, – и, указав на девочку, прыгавшую на одном из трамплинов, добавил, – и, может быть, вот она. Из стокгольмского приюта. Исключительно высокий IQ.

– Джоан будет довольна. Кстати о Джоан – вот и она.

Пирс поправил галстук и сел, выпрямив спину.

В Джоан Грант – последней из членов управляющей лагерем тройки, – сложнее всего было узнать некогда статную наемницу ЭТС. Она получила место заведующей учебной части, с тех пор изрядно прибавила в весе. Волосы ее, которые когда-то были черны, как смоль, теперь были совсем седыми.