Апраксин двор - Валерий Пылаев

круглыми фарами на крыльях следовал за мной если не от самого «Медвежьего угла», то от угла Невского уж точно. И даже не думал отставать — ни когда я прибавил ходу, ни когда принялся шнырять между попутных машин, на даже когда свернул, миновав площадь. В моем мире к северу от треугольного перекрестка уходил один-единственный Суворовский проспект, но здесь улиц почему-то оказалось целых две. Широкая тянулась прямо, а вторая — чуть поуже — круто загибалась в сторону Александро-Невской лавры.

Туда-то мне и указал дед Федор, всю дорогу исправно работавший штурманом. Он сам толком не водил авто и вряд успел выучить хотя бы центральную часть города — зато путь к конторе уважаемого Соломона Рувимовича, похоже, знал как свои пять пальцев.

— Вот сюда, Володька. Встанешь где-нибудь.

— Ага… — Я еще раз заглянул в единственное мутное зеркальце под крышей салона. — Не нравится мне та машина. От самого Казанского за нами едет — а как я гнал, сами видели.

— Ну, так выйдем да спросим, значит. А если будут плохо вести, — Дед Федор откинул полу пиджака, — так и у нас аргумент найдется.

Я успел разглядеть куцую рукоять обреза — вероятно, того же самого, что неделю назад изрядно проредил популяцию каторжан в окрестностях Апраксина двора. Суровый таежный вояка наверняка мог уже сто раз обзавестись игрушкой посовременнее, но упрямо таскал архаичный огрызок двустволки, заряженный картечью. Впрочем, на небольших расстояниях эта штуковина творила такое, что даже эффективность самого крупного пистолетного калибра на ее фоне… скажем так, несколько терялась.

В конце концов, человек в машине сзади был всего один, а у меня тоже имелось оружие.

— Выйдем да спросим. — Я щелкнул ручкой и толкнул дверцу. — Чего ему надобно…

Таинственный гонщик словно только этого и ждал: не успел я выбраться наружу, как он и сам уже был на улице и даже шагнул вперед… И мне вдруг захотелось на всякий случай отступить — а заодно и проверить «браунинг» под курткой.

Нет, у незнакомца не было никакого оружия — в руках, во всяком случае. Он двигался спокойно и неторопливо, без всякой угрозы, да и габаритов оказался совершенно обыкновенных: постарше нынешнего меня — лет на пять, вряд ли больше. Повыше, пошире в плечах. Назвать его хрупким язык бы точно не повернулся, но рядом с дедом Федором парень смотрелся… нет, пожалуй, все-таки не смотрелся.

Но менее опасным от этого не стал. От него буквально веяло силой Владеющего. И не той, что я без труда чувствовал в Дельвиге или Вяземской, а какой-то другой. Неровной, дерганой, разве что не вопящей в эфире. Сырой, грубой, рвущейся наружу — но не от избытка, а скорее оттого, что хозяин не слишком-то ею управлял. И даже более того — сам становился чуть ли не рабом собственного недоброго Таланта.

На мгновение я почувствовал себя запертым в клетке с крупным хищником. И не обычным животным, которое без необходимости не станет трогать человека. А то ли оголодавшим до потери разума, то ли больным, взбесившимся, способным напасть просто так, от захватившей разум злобы.

Впрочем, все это пряталось так глубоко внутри, что любой другой на моем месте вряд ли бы заметил хоть что-то: внешне господин из темно-синего авто выглядел более чем респектабельно. Тонкое весеннее пальто, дорогой костюм, породистое лицо, аккуратная рыжеватая бородка — такой человек вполне мог оказаться и серьезным дельцом, и чиновником.

И даже наследником какого-нибудь древнего рода.

— Доброго дня. — Незнакомец изобразил что-то отдаленно похожее на поклон. — Волков, Владимир Петрович, верно?

— И он тоже. — Дед Федор хлопнул дверцей и встал со мной рядом. — Вам чего надобно?

— Ходят слухи, что вы… скажем так, взяли то, что вам не принадлежит. И я считаю своим долгом предупредить, что подобное ни в коем случае не…

— Угрожать изволите, сударь?

Великосветский этикет, который старательно пытался изобразить незнакомец, требовал, пожалуй, иного ответа, но дед Федор — впрочем, как и всегда — не полез за словом в карман. Да еще и подкрепил его весьма недвусмысленным жестом: вложил здоровенный кулачище в левую ладонь и хрустнул костяшками так, что слышно было на той стороне улицы.

— Отошел бы ты в сторонку, любезный, — усмехнулся незнакомец. — Много чести — тебе угрожать. У меня с его благородием Владимиром Петровичем беседа, а с лапотниками разговоров вести незачем.

Я бы не удивился, вздумай дед Федор тут же схватиться за обрез. Или шагнуть вперед и одним ударом вбить зарвавшегося пижона в асфальт по самую шею. Но, на наше счастье, великан уже успел сообразить, что не все проблемы можно решить пудовыми кулаками — и особенно в столице. С его стороны раздалось сердитое сопение… и все.

Впрочем, оставлять такие слова без ответа уж точно не стоило.

— С лапотником? — Я нахмурился и чуть подался вперед. — А вы, вероятно, считаете себя человеком благородным, ведь так? А сами даже не потрудились назвать собственное имя.

Глаза незнакомца сверкнули. И не только от гнева в переносном смысле, но еще и в самом что ни есть прямом. Дикий Талант рвался наружу, явно желая расколоть благообразную оболочку и выпустить что-то или кого-то весьма неприятного.

— Мое имя — Михаил Тимофеевич Грозин, — буркнул незнакомец — и с нажимом уточнил: — Барон Грозин.

Надо же, целый титул… хоть и не первого сорта. Если в этом мире дела обстояли так же, как и в моем старом, баронское достоинство появилось в России только при Петре Великом. Оно или переходило через границу вместе с иностранцами из знатных семей, или — по большей части — жаловалось промышленникам и банкирам из состоятельных и полезных обществу и короне граждан. Судя по фамилии, происхождения Грозин был местного, так что похвастать по-настоящему крутой и древней родословной определенно не мог.

Впрочем, делиться своими догадками вслух я не стал — иначе дело определенно бы закончилось стрельбой или по меньшей мере мордобоем.

— И что же нужно вашему благородию от простого гимназиста? — поинтересовался я. — Если уж вам зачем-то было угодно мчаться за нами от самого Казанского собора.

— Ничего особенного… — Грозин многозначительно скосился на чемодан в руках деда Федора. — Просто хотел посоветовать осторожнее выбирать друзей. Даже с человеком ваших способностей может случиться беда… Особенно если этот человек перейдет дорогу по-настоящему влиятельным людям.

Завуалированные намеки и изящные фигуры речи давались Грозину на двойку с минусом — сказывались то ли пробелы в образовании, то ли буйный нрав, то ли самое обычное врожденное скудоумие. Зато выводы были яснее некуда: спалив «Каторгу» и обобрав покойного Прошку, мы с семейством Кудеяровых изрядно наступили на хвост кому-то из сильных мира сего. Похоже, какая-то часть криминальных денег в чемодане деда Федора должна была идти наверх, прямиком в карманы титулованных аристократов…