Аристократ обмана - Евгений Сухов

– Право, это уж слишком! Разумеется, мне тоже не все нравится в царствующем семействе, но чтобы вот так… И что он получил?

– Три месяца крепости.

– Он еще легко отделался, за подобную дерзость его могли сослать в арестантские роты в Сибирь. И где сейчас этот Варнаховский?

– Полагаю, где-нибудь в «Эрмитаже». Или чудит со своими друзьями, а в свободное от развлечений время несет караул в Зимнем дворце.

– Надеюсь, со своими обязанностями он справляется подобающим образом?

– Именно так, ваше сиятельство, – поспешно ответил начальник первой экспедиции. – Но самое главное, он еще служит адъютантом у великого князя Николая Константиновича.

– Ах, вот оно как!

– Не хотите ли на него взглянуть, так сказать, вживую? Все-таки дело обещает быть непростым.

– Хорошая идея. Значит, вы говорите, сейчас он в «Эрмитаже»? – потянул граф за створки шкафа.

– Именно так!

– Что ж, самое время перекусить, только нужно одеться подобающим образом. А потом в «Эрмитаже» подают великолепные расстегаи, – и губы графа растянулись в предвкушении удовольствия.

Поручик лейб-гвардии Леонид Варнаховский пребывал в прекрасном расположении духа. Вчерашним вечером он поставил логическую точку в одном из своих скоротечных романов, которыми была заполнена вся его петербургская жизнь. Он давно добивался расположения опереточной дивы, выступавшей под псевдонимом Чеолини (в действительности ее звали проще – Дуняша Селянкина), весьма прехорошенькой женщины с точеной фигурой и упитанными ножками, но на пути разгорающейся страсти гранитным утесом возвышался ее муж, также артист, который сопровождал супругу во всех увеселительных мероприятиях.

Поначалу поручик Варнаховский хотел банально опоить мужа и уединиться с певицей в одном из кабинетов «Эрмитажа». Дело представлялось простым, да и продвигалось довольно активно: супруг певицы выпил разом шесть бутылок шампанского и готов был приступить к следующей полудюжине, но вдруг почувствовал подвох, принялся подозрительно посматривать на раскрасневшуюся жену, буквально сомлевшую от ласковых взглядов поручика, и тотчас отказался от спиртного. Предстояло придумать что-то похитрее. И тут в парадном мундире в ресторан неожиданно зашел чиновник по особым поручениям, разыскивавший поручика Варнаховского с тем, чтобы тот заменил нежданно приболевшего начальника караула Зимнего дворца. Сунув чиновнику триста рублей, Леонид предложил разыграть подвыпившего артиста, сообщить ему о том, что явился именно к нему с поручением от самого императора, дабы немедленно пригласить в Петергоф на предстоящий вечерний концерт. Хмель слетел с певца мгновенно. Прежде подобных предложений к нему не поступало. Отказываться от подобной удачи было бы несусветной глупостью. Заскочив за парадным фраком на съемную квартиру, он тотчас умчался в Петергоф, оставив молодую жену на попечение поручика лейб-гвардии. При самом благоприятном исходе обманутый супруг мог вернуться только к вечеру следующего дня. Для того чтобы посодержательнее познакомиться с привлекательной женой артиста, у Варнаховского было предостаточно времени. И как только обманутый муж отправился в карете в Петергоф, поручик заказал ящик шампанского и отвез актрису к себе в особняк.

Так что сладко проведенное время никак нельзя было назвать потерянным. На Фонтанку, где находилась их съемная квартира, он отвез актрису во второй половине следующего дня. У дамы оставалось еще немало времени, чтобы привести себя в порядок после бессонной ночи и выглядеть к приезду мужа невинной. Распрощавшись у самого порога, они договорились о том, что следующую встречу проведут в лесу. Варнаховский смел надеяться, что подобные свидания станут регулярными – уж больно хороша была актриса!

В общем-то, все дни были расписаны по часам, хотя и не отличались особым разнообразием: днем спал, а вечера проводил в ресторанах, где шумное веселье и кутежи зачастую затягивались до самого утра. Редкий день он возвращался домой без понравившейся девицы. Порой наведывался в театр, где буфет с его роскошным ассортиментом мало чем отличался от столичной ресторации. Но главное преимущество буфета заключалось в том, что всегда имелась возможность пригласить за свой столик понравившуюся актрису.

В этот раз поручик Варнаховский решил дать себе небольшое отдохновение, а потому, проспав до одиннадцати вечера, он направился в «Эрмитаж», где его ожидали приятели-гусары. Едва он перешагнул порог заведения, как к нему навстречу выкатился однополчанин корнет Борис Салтыков – невысокого росточка, краснощекий, с отвислыми мясистыми щеками, невероятно добродушного вида. Будучи юнкером и при этом имея состояние не меньше, чем персидский шейх, он прославился тем, что в одном из залов «Метрополя» устроил манеж для своих рысаков. А когда его принимали в полк, что было связано со старинной традицией выпить с каждым офицером на брудершафт по фужеру шампанского, он не только не упился, что обычно случается с каждым вновь прибывшим корнетом, но даже отправился «христосоваться» в Гродненский полк, стоявший по соседству, для чего заказал целую карету шампанского.

Салтыков был добрым малым и невольно вызывал улыбку у всякого, кто с ним общался.

– Леонид! – раскинул Салтыков руки. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. – И тихим заговорщицким тоном продолжил: – Надеюсь, что Дуняша оказалась барышней аппетитной и ты в ней не разочаровался.

Варнаховский скупо улыбнулся, всем своим видом давая понять, что обсуждение прошедшей ночи – не самое достойное гусарское занятие. И вместе с тем веселая лукавинка в его глазах свидетельствовала о том, что ему есть что вспоминать.

– Тут такое дело, к нам подсел ее муж…

В действительности ресторан «Эрмитаж» являлся некоторым филиалом Гусарского Его Величества полка, где за офицерами были закреплены не только столы, но в случае необходимости – тихие кабинеты для приватных встреч. Леонид посмотрел в угол, где обычно организовывались «гусарские собрания». Так и есть! У окна, заняв едва ли не лучшее место за столом, сидел муж артистки и что-то оживленно рассказывал своим собеседникам, энергично размахивая руками.

– Вот как, – усмехнулся Варнаховский. – Это даже интересно. Он о чем-нибудь догадывается?

– Похоже, что нет.

– Или он хитрец, каких мало, или действительно великолепный артист. Впрочем, в последнем не сомневаюсь.

За столом, отгороженным от остальной части зала тяжелыми цветастыми портьерами, сидели три офицера из соседнего полка: два поручика, невероятно похожие внешне, отличаясь друг от друга разве что мастями, – первый был блондин, а второй брюнет, с черными, будто вороное крыло, волосами, – и один штабс-капитан с великолепными рыжими усами. Всю троицу Варнаховский знал по совместному времяпрепровождению. Поручики слыли большими театралами, но он полагал, что их больше интересует канкан в исполнении кокоток, нежели «Ромео и Джульетта» со стареющими балеринами. Штабс-капитан был вызывающе молод и дружелюбен. Впрочем, как и всякий человек на его месте, сумевший ухватить удачу за хвост. Три года назад он женился на шестнадцатилетней графине, сбежавшей к нему от строгих родителей ради большой любви. Но уже через шесть месяцев суровый папаша сменил гнев на милость, простил сумасбродную дочь и дал за нее большое приданое. Так что уже более двух лет штабс-капитан проживал в роскошном особняке на Васильевском острове и, судя по тому, как он располнел за последний год, стал понемногу забывать о тяготах военной службы.