Аномальная зона - Сергей Зверев

– Что-то бледный ты, Славик, – посочувствовал Шафранов. – Отдышаться не можешь.

Топорков действительно не мог отдышаться. Расстегнулся до пупа, обмахивался отворотами куртки. Раскраснелся, физиономия лоснилась от пота.

– Загоняли вы меня, – объяснил он, отдуваясь. – У вас же не выпросишь освобождение от физкультуры...

Топоркову в апреле исполнилось двадцать пять. Просто оторопь берет – до чего причудливы изгибы судеб. Выпускник школы милиции, разряд по боксу, секция самбо, полтора года в Каратае... и пацан пацаном. Не взрослеют некоторые. Отправили зеленого мальчишку после выпуска участковым в мой излюбленный Марьяновский район. Отработал месяц, и тут нашептал ему один из местных алкашей, что пойдет через Быстровку на север партия стрелкового оружия: мол, слышал разговор на берегу двух неизвестных. Топорков не поверил: куда на север можно слать оружие? Каратай под боком, но кто о нем знает? Решил, однако, проверить. С ОМОНом в сельской местности в наше время туговато. Мобилизовал двух местных искателей приключений – и в путь. Контрабандное оружие действительно перевозилось. Но убедился он в этом лишь после того, как неизвестные в ночи спровадили к праотцам добровольных помощников и самого чуть не кокнули. Жить хотелось невыносимо. Он бежал, прятался в бурьяне за околицей. А когда его догнали, двоим переломал челюсти, а третьего жердиной от плетня избавил от сутулости (и от необходимости принимать вертикальное положение). «Одаренный» паренек кого-то заинтересовал, его не убили, хотя желающих было достаточно. Очнулся он в бараке и был поставлен перед нехитрым выбором – либо трудиться за жалованье, либо без. Потрясение выбило из головы весь юношеский идеализм, что и определило дальнейшую судьбу Топоркова. Караульное подразделение в долине Падающей Воды, охрана тамошнего феодала, мелкая должность в отделе обеспечения операций Корпуса охраны...

Шафранов никогда не работал в милиции, и этим гордился. Кадровый военный с неиспорченным интеллектом и чувством юмора. Отслужил десять лет в составе горной бригады на Кавказе и решил сменить амплуа. Уволился из армии, уехал с семьей в Красноярский край, где нашел непыльную работенку инструктором по альпинистскому спорту, открыл с женой магазин спортинвентаря. Идиллия продолжалась, пока на горизонте не возник некий «кровник» из Дагестана – родственник убиенного под Махачкалой «мирного селянина». Трогательную встречу Шафранов не прошляпил – отправил визитера вдогонку за первым в привлекательный мусульманский рай. При этом возникли два спорных момента: а) убийства Уголовным кодексом РФ не поощряются, и сидеть пришлось бы даже за «кровника»; и б) «мирные селяне» на Кавказе никогда не переведутся, и теперь начнут выстраиваться в очередь к его двери. Пришлось спасаться бегством. Семью – в Игарку (чем севернее, тем лучше), сам – на восток, меняя последние деньги на фальшивые документы. Он свято верил, что такое состояние продлится не больше года, а потом – возвращение к семье и продолжение нормальной жизни. Записался на буровую, но тут случилась непредумышленная пьянка, повлекшая за собой переселение в другой мир (о подробностях переселения Шафранов никогда не рассказывал). Подбирать обученный контингент власти Каратая научились качественно. Классный специалист в урочище не пропадет, а моральные принципы и угрызения какой-то там совести уже на третий месяц уносятся ветром...

– Не повезло нам сегодня, командир, – сочувственно вымолвил Шафранов. – Да сделай ты лицо попроще. Смотришь, как паук на муху...

– Облажались, – вздохнул я.

– Будем учиться на ошибках, – оптимистично заявил Топорков и завял под моим взглядом.

– Взгреют нас, как пить дать взгреют, – заворочался Хижняк. – Дело верное было, и вдруг такой курьез... в смысле, конфуз. Идеи есть, Михаил?

– Они на встречу с кем-то шли, – проворчал я. – Непонятно, почему в землянке, а не в лесу – можно подумать, в лесу им места мало... Полагаю, их приятель предчувствовал, что за Гульштерном и Калашкиным потянется «хвост».

– Или знал, что потянется, – хмыкнул Шафранов.

– Или знал, – согласился я. – Рассчитал, что мы не будем их брать, пока не проявится третий. Засек, что мы тусуемся у землянки, спокойно спустился в лаз, положил своих коллег и спокойно вылез. А я, как слон в посудной лавке...

– Он изначально на «мокрое» шел, – проворчал Хижняк. – Какого хрена бы тогда с глушителем?

– Ага, – согласился Топорков. – А раз с глушителем явился, значит, знал, что мы тут будем. Посудите сами, Михаил Андреевич. Вот, скажем, у них назначена встреча. Приходят те двое, а тут и третий – с пушкой. Бери да клади без всякого глушителя – лес кругом, кто услышит? Так нет, заранее запасся этой штуковиной...

– Способный ты малый, Топорков, – усмехнулся Хижняк, и было непонятно, то ли глумится, то ли хвалит.

– И что из этого следует? – спросил Шафранов.

Из этого следовало то, о чем говорить не стоило. Я гнал от себя неудобные мысли. Золотое жизненное правило – бороться с неприятностями по мере их поступления, а никак не раньше.

– Разберемся, – крякнул я, поднимаясь, чтобы размять ноги – Ждем парней на колесах, возвращаемся на базу, докладываем, огребаем, а там посмотрим. Кажется, едут... – Я приложил ладонь к уху.

Сквозь звуки леса прорывалось характерное дребезжание мотора. «Буханку» нашего водителя Алибабова можно услышать в любую погоду и практически с любого расстояния.

– Лично я туда не полезу, – выразил общее настроение Шафранов. – Им надо, пусть сами извлекают свои трупы. Завалит еще на фиг. У нас же не восемь жизней, как у Коровича...

Неприятный холодок пополз по спине при упоминании этого имени. И все насторожились. Шафранов застыл с открытым ртом, вопросительно глянул на меня: дескать, ничего, что помянул? Кашлянул Хижняк, посмотрел зачем-то на часы. Озадаченно почесал слипшуюся макушку Топорков. Самое время вспомнить про нашего пятого товарища...

* * *

Я забыл упомянуть, что в нашей группе есть еще и пятый. Корович Николай Федорович, о живучести которого ходят по Каратаю легенды. Один из немногих уцелевших в ходе прошлогоднего «железного похода» от северных болот Каратая до относительно цивилизованных центральных районов. Неоднократно у Коровича была возможность сыграть в ящик, и каждый раз он ею пренебрегал. Четыре месяца назад в него в упор стрелял из пулемета беглый молодчик из комендантской сотни Шалахов по кличке Шагающий Экскаватор (крыша сдвинулась у парня – такой большой, и такой хрупкой оказалась душевная организация) – ни разу не попал. Сценка чисто по Тарантино. Корович потом неделю икал. В позапрошлом месяце его чуть медведь не поел. По словам Коровича – натурально сумасшедший. Выскочил из кустов, такой быстроногий и чем-то разъяренный... Отделался Николай Федорович рубцами на спине, испорченной одеждой и тем же недельным иканьем. Шафранов пошучивал: дескать, медведь на охоте расцарапал Коровичу спину и помадой испачкал рубашку. А в прошлом месяце во время облавы на некоего Мартиросова (был у Благомора доверенный приближенный, да впал в немилость; его впоследствии повесили в одном из подвалов Корпуса охраны) Николай Федорович у всех на глазах сверзился с двадцатиметрового обрыва в мелководную горную речку. Глубина там, в принципе, по щиколотку. А вот там, где он упал, было, по-видимому, единственное глубокое место. Народ уже устал над ним подшучивать...