Выжить в экономике. Руководство для каждого - Яков Миркин

Из этого складывается не государство стимулов, а, скорее, наказаний.

Объемы Уголовного кодекса и Кодекса об административных правонарушениях выросли почти в три раза с момента их принятия.

По России гуляет 7–8 млн нормативных актов. Рост их числа в 2000-е – 2010-е годы – по экспоненте.

Административный пресс не дает расти и – время от времени – устраивает ему кровопускания. «Загоняет» имущество в офшоры, наличность, а бизнес – в серую экономику.

Бизнес и имущество семей растут «сквозь асфальт».

Заранее известно, что наша экономика – крайне неустойчива сама по себе и к тому же очень подвержена внешним инфекциям – финансовым шокам, «черным лебедям» и т. п.

Она – крайне сейсмична.

На любой кризис в развитых странах (мы – развивающаяся экономика) реагирует, как правило, с «рычагом».

У нас бывает хуже, тяжелее. Так пока всё устроено.

Как всё это влияет на семейное имущество?

Ему это очень вредно.

Какие ответы на всё это «людей действующих»?

Высокая доля офшоров. Больше 70 % входящих – исходящих прямых инвестиций через офшоры и подобные им.

Еще один ответ – много неформальной, серой экономики. Больше 40 % ВВП (Всемирный банк, начало 2010-х гг.).

14–15 млн человек работают без контрактов. Это так называемая неформальная занятость.

Всё это постоянные вызовы для семейного имущества – как его сохранить, как прирастить, как создать активы для будущих поколений семьи, чтобы их стартовые площадки были выше.

Семьи управляют своим имуществом как в ледоход. Перепрыгивая со льдины на льдину.

Едем дальше?

К новым мелким и крупным финансовым взрывам? А куда мы денемся.

Мы двойственны. Мы сызмальства привыкли полагаться на государство. Но где-то там внутри, у сердцевины, всегда есть червячок сомнения в том, что государство играет за тебя.

У государства – неважная история.

Или, можно сказать, кредитная история.

«Всё равно обманут» – вот наше уличное присловье. Или – «всё равно отнимут». Кто-то. «Они», имея в виду государство, властные структуры. Поэтому мы всё время строим времянки. Живем – в нашем имуществе – в короткую.

Самые пронзительные «имущественные» истории советского времени – тяжелейшие денежные реформы, с отбором «спекулятивных» денежных излишков; принудительные облигационные займы, по которым год за годом ухудшались условия и откладывались погашения, до полного умаления сумм и людей, когда-то занимавших. «Обнуление» сбережений на рубеже 1990-х.

Всё это продолжается.

Пирамида ГКО. Дефолт по госдолгу в национальной валюте, в государстве – эмиссионном центре, в условиях, когда 60 % госдолга держало само государство (ЦБ и Сбербанк) – почти неслыханное дело.

Пенсионная реформа, с ее длинными деньгами, которые немедленно стали короткими. Выдержала только чуть больше десяти лет. Несколько пересмотров – к худшему. Пенсионный дефолт 2018 года.

Фонды «будущих поколений» (Стабфонд, потом Фонд национального благосостояния). Выдержали чуть больше десяти лет. До будущих поколений дела не дошло, ФНБ стал разбираться по ручьям и ручейкам сейчас, сегодня, и где-то там, на горизонте, мы неизбежно увидим списание текущих из него миллиардов.

В этом проблема.

В отсутствии доверия.

В понимании того, что любая новая, самая благожелательная конструкция, вменяемая государством – это времянка.

Что через десять лет всё станет по-другому.

В ветрености правил. В том, что государство всегда, «вечно», на нашей исторической памяти, подписывая контракт с обществом, затем вычеркивает из него пункт за пунктом и, начиная с благих намерений, неизменно заканчивает чем-то худшим.

Доверие к государству – как в бизнесе.

Доверие к тому, что государство всегда – в длинном историческом времени – будет играть в твою пользу.

Либо оно есть, либо его нет.

Если оно есть, семьи будут богатеть, наращивать имущество из поколения в поколения. Учиться не разоряться, управлять своими активами.

Если его нет, наша имущественная жизнь – времянки, вывоз капиталов и детей, крайняя нестабильность и бедность во всем.

Пока у государства – неважная история.

И поэтому пока впереди – времянки. Надежда – только на себя.

Обычно вас не замечают. Хотя, конечно, кажется, что именно на вас направлены прожекторы.

Как достать государство? Как сделать так, чтобы оно, наконец, повернулось к вам лицом?

Это доступно каждому, хотя и требует упражнений.

1) Назвать всех, кого перестреляете, была бы ваша воля; и еще – кого пересажаете. Чу, не гром гремит – а колокол звонит.

2) Послать поименно – всех, кто виноват, что жизнь такая; а для надежности послать еще сто раз, дав именам эпитеты. Эпитеты должны быть точными и ясно толковаться.

3) Звать на баррикады, желательно басом, но не в Париже, а по месту жительства.

4) Наступить кому-то на крупную ногу. И даже не заметить, что а) наступил, б) что было больно.

5) Стать козлом отпущения. Большим козлом. Нет, козлищем. Чтобы всё можно было спихнуть. На вас, козла, спокойно делающего круги у прикола.

6) Знать лишнее. Когда, с кем, почему, в какое время, что получилось, и как всё это не вяжется с новейшей картиной мира. Ага!

7) Говорить, как громкоговоритель. Желать общения. И радоваться: «Ну как сказал! С каким родился слогом!»

8) Быть, точнее оказаться, не там, не в тот момент, не с теми и не так. И озираться радостно: что вижу я! О, как я слышу! Какие хорошие уши!

9) Иметь то, что требуется государству взять, и все это знают. Сверчок это знает. Шесток это чует. У него это есть, не может не быть.

10) Не подходить по жизни. Цвет волос, корни, язык, на что молишься, во что веруешь – всё не то, чужой, другой, инакосложенный и мыслящий инако.

11) Быть триумфальным. Самой известностью внушать надежду на перемены, властям – опаску, ревность, дрожь. Быть замечательно беспомощным предметом, чтобы вас (действие) всем – в назидание.

12) Сачковать. Правила – побоку. Их посылать – подальше. Их обходить – наслаждаясь, как пьешь воду. Считать, что кот, котище – дремлет. Выпендриваться и не ждать доноса!

13) Не принимать. Не присягать. Не подчиняться. Не подписывать. И никогда не соглашаться.