Ожидания Бена Уикса - Александр Тилни

деньги считались в их семье не физическим имуществом, а скорее доверительной собственностью, а их владелец — доверительным управляющим, куратором.

Историю семьи Бену пересказывали множество раз, всячески напоминая об особой важности такого происхождения. Однако чаще всего он воспринимал ее как нечто очень родное и близкое, а потому не видел в ней ничего особенного. Фотография Томаса Уикса с шестью другими выпускниками школы Сент-Джеймс — первого ее выпускного класса — незатейливо висела на стене в задней прихожей дома Бена, и порой он, опершись на деревянные брусья заднего крыльца, разглядывал их лица и задавался вопросом: а когда, интересно, вошло у людей в правило изображать для фотографии улыбку?

Почти сразу же школа Сент-Джеймс прославилась как одна из очень немногих действительно успешных стартовых тренировочных площадок для новой американской аристократии, такой нервозной и непостоянной, и очень скоро еще несколько школ переняли эту своеобразную концепцию.

Однако в середине 1990-х изначальный замысел школы, имеющий во главе угла умышленную удаленность и закрытость от внешнего мира, — этот замысел начал трещать по швам и в дальнейшем мог лишь разваливаться еще сильнее. У большинства учащихся школы Сент-Джеймс уже имелась электронная почта, и в считаные годы все общежития на кампусе были подключены к широкополосному интернету. А затем и сленг хип-хопа зазвучал куда круче, нежели та лексика, что некогда расцвела на странном, каком-то галапагосском наречии Grateful Dead[4]. И спустя немного времени воспитанники школы уже не меньше чем все прочие подростки просматривали втихаря порно, болтали в чатах с друзьями, оставшимися на родине, сидели на переменах в фейсбуке, выкладывали что-то в соцсетях и каждый день общались с родителями по сотовому телефону. А их родители имели возможность звонить учителям и интересоваться той или иной отметкой за тот или иной тест или чьим-то решением не выставлять его отпрыска во втором тайме той или иной игры.

Но тогда, в начале девяностых, до всего этого еще было далеко. В ту пору, когда Бен с отцом подъезжали к кампусу, можно было на протяжении целого семестра не видеть никаких новостных телепрограмм и не слышать никакого коммерческого радио, а на каждое общежитие приходился один лишь таксофон, стоявший на цокольном этаже. И хотя с тех пор, как отец Бена окончил эту школу, через ее ворота уже успели просочиться компакт-диски хип-хоп-группы N.W.A.[5] и видеофильмы с Питером Нортом[6] — все-таки удаленность заведения еще играла свою роль. И здесь еще возможно было избежать отвлечения внимания юных воспитанников на посторонние вещи. Только как долго такой расклад мог продержаться?

Наконец между двумя гранитными столбиками показалась белая табличка с надписью «Школа Сент-Джеймс».

Отец Бена отстегнул ремень безопасности и въехал на крайний изгиб длинной подъездной аллеи. По обе стороны дороги высилась густая и нестриженая хвойная изгородь, которая на какое-то время даже загородила собой слепящее солнце, и машина медленно покатилась между деревьями.

В приемном комплекте бумаг (а при виде толщины этого пакета Бена всякий раз омывало волной уверенности) сообщалось, что у него в общежитии будет сосед по комнате, вот только, кем окажется этот сосед, не упоминалось. Бен очень радовался, что у него появится товарищ по жилью. Благодаря этому парню Бен будет иметь возможность продемонстрировать всю свою компетентность в здешних делах, все знания, что он перенял от Тедди. С тех пор как ему доводилось приезжать в Сент-Джеймс и встречаться с приятелями брата, он хорошо усвоил, что если фамилия какого-то ученика звучит очень знакомо, то это отнюдь не совпадение. Да, да, это были та самая бывшая на слуху продовольственная фирма, или тот самый знаменитый производитель стали, или тот самый известный банк. Бен со своим соседом по комнате будут вместе осваивать здешний школьный сленг, у них появятся свои, непонятные всем прочим, шутки, они вместе будут знакомиться с девочками, а после станут делиться друг с другом впечатлениями. Бен научит своего соседа, как правильнее держаться в столовой или в «берлоге» — как по традиции ученики называли здешний клуб с залом отдыха, кафетерием и игровыми автоматами, — поведает ему, что однозначно не следует носить, или объяснит, как заставить старшеклассников считать, что ты достаточно крут для новичка, но все же не пытаться казаться чересчур крутым. Или что, заходя к кому-то в комнату, ни в коем случае не следует стучаться, потому что стучаться в дверь обязаны лишь преподы, и если кто-то к тебе постучался — значит, пришел препод.

Бен со своим товарищем по комнате разузнают, как достать выпивку (Бен пока что вообще не представлял, где ее можно достать, — ну так это дело наживное!), и другие ребята захотят прийти к ним распить за компанию. Со своим соседом по комнате Бен будет общаться куда теснее, нежели с тем парнем, с которым он познакомился в лагере «Тонгахивин», — с Тейлором Хатчинсоном, или просто Хатчем. И Хатч намного сильнее захочет дружить с Беном, потому что Бен окажется как бы уже занятым, не столь для него доступным. Летом педагоги «Тонгахивина» разрешили Хатчу отправиться в долгий поход на каноэ, хотя тому и не исполнилось четырнадцати, а на лагерных «индейских» танцах он, говорили, увлек Хизер Риз к теннисным кортам. По слухам, этим летом у них вообще все развернулось по полной программе. Хатча два лета подряд выбирали «Лучшим в лагере» — но он лишь насмехался над наградой, говоря, что только всякие подлизы получают этот приз.

— А вот Уикси, точно знаю, был бы не прочь его урвать, да? — сказал однажды за обедом Хатч, довольно ощутимо толкнув его кулаком в плечо.

Поскольку на самом деле Бен и впрямь был бы очень рад получить «Лучшего в лагере», он густо покраснел, а ребята за столом рассмеялись. И Бен в ответ тоже толкнул Хатча кулаком в плечо, но совсем легонько.

Кстати, узнав, что Бен тоже собирается поступить в школу Сент-Джеймс, Хатч проникся к нему гораздо большим уважением.

А однажды, рисовал в своем воображении Бен, они с соседом выкрадут из кухни здоровенный, промышленных объемов, пакет с порошком для желе, заткнут щель под дверью какого-нибудь помещения в полуподвальном этаже, протянутым через окно шлангом наполнят это помещение водой на фут глубиной, высыпят сухой желатин, включат батарею и веслом, притащенным из лодочного сарая, хорошенько все перемешают. Потом батарею выключат, а окна оставят открытыми. А когда комната окажется сплошь покрыта слоем идеально застывшего желе толщиной в фут, он, Бен, получит славу редкостного, прямо-таки эпохального затейника, и тогда Хатч уважительно кивнет, признав, что выдумка его приятеля — действительно нечто потрясающее.

Бен немного скучал уже по Тиму