Женщина и мужчины - Мануэла Гретковска

– Это несправедливо, МАМА, мамочка!..

«Несправедливо, что ты умерла. Несправедливо, что мой преподаватель, моя большая любовь с последнего курса учебы, и не собирался оставлять свою жену».

В последнем Клара убедилась, случайно заглянув в его письменный стол.

– Клара, что это ты там ищешь? – крикнул он ей тогда из ванной комнаты при кабинете.

Они встречались у него, поздними вечерами, когда уходили уборщицы.

– Я пролила вино, – ответила она, промокая пятно бумажным полотенцем, – и проверила, не попало ли в ящик.

На самом верху лежала фотография его жены, исчерченная маркером: коррекция губ, глаз… Через месяц он планировал открыть собственную клинику пластической хирургии. В преддверии переезда деловая документация была перемешана с личными бумагами.

– Ты будешь ее оперировать?

– Кого? – притворился он удивленным. – Ах, да… Это будет ей подарок на день рождения. – Он высунулся из двери ванной, обернув бедра одноразовой салфеткой. – Небольшая коррекция.

– За мой счет?

– Что?!

– Это не коррекция. Ты хочешь сделать ей мои глаза и губы.

– Такой разрез для нее как раз подходит, меньше придется резать, ну а то, что твои глаза похожи… Случайность. – Он пальцами вклепывал одеколон в кожу лица и по привычке натер им волосы на лобке, нежно поглаживая себя по яичкам. Подобная гигиена представлялась ему разновидностью любовной прелюдии. – Не ревнуй. Ты же знаешь, что ревность беспри… – Он не закончил, целуя ее в губы.

– Беспричинна? – Клара оттолкнула его и села у стола, желая тщательнее рассмотреть фотографию. – Ревность беспричинна, потому что твоей жене уже больше сорока? Знаешь, как я себя чувствую?! – «Будто ты содрал с меня кожу и унес ее в пещеру, чтобы накрыть свою жену», – подумалось ей.

– По-моему, ты преувеличиваешь. Покажи-ка мне. – Он надел очки с узкими линзами. Капли воды еще стекали с его мускулистого торса, который соответствовал скорее тридцатилетнему культуристу, нежели врачу средних лет. Занимаясь с ним любовью, Клара словно была с двумя мужчинами – юным и зрелым. Иногда ей казалось, что он – Минотавр или, как минимум, скрывает свое истинное лицо под маской с рогами. Клара силилась подсмотреть, каково же оно, это лицо. Для этого она научилась испытывать оргазм, не закрывая глаз, а затем и возбуждаться, наблюдая контраст между сокрушительной силой его мускулов и нежностью поцелуев. Их упругие тела гармонично совокуплялись, но головы всегда существовали порознь. Клара не могла постичь, о чем он в действительности думает, что здесь ложь, а что – мудрость пятидесятилетнего человека.

– Все красивое сходно, – процитировал он профессиональный слоган. – Ты – мой канон красоты, так что не удивляйся… Но только… Клара, ведь у тебя верхняя губа закруглена совсем по-другому… – Он ласково провел пальцем по ее губам.

– Пластическому хирургу муза нужна примерно так же, как стафилококк, – сказала она, поднявшись. – Я тебе не верю. Ни одному твоему слову.

– Не веришь в очевидное? Клара, да где же ты видишь тут сходство? – Он всматривался в снимок, заслоняясь им от Клары. – Может быть, нижняя губа немного похожа… Но это уж не от меня зависит. У семидесяти процентов женщин круговые мышцы лежат именно так. Да что я буду тебе объяснять… – Он сунул руку ей меле ног и притянул к себе. Она почувствовала, что сейчас его душистый палец проникнет в нее и сделает из нее бибабо.[2]

– Я не хочу. Из любовницы иногда можно сделать жену – не подумай, что я говорю это, потому что жажду выйти за тебя, – но из жены делать любовницу… Тебя что, перемкнуло?

– У тебя что, предменструальный синдром? – ехидно передразнил ее он.

– Не делай из меня идиотку. Да не бойся ты так, я не беременна, если ты об этом, я тебя не подставлю. Пошел ты…

– Клара…

Если бы она, дойдя до двери, вернулась, это означало бы признание своей ошибки. Ведь она сама позволила обворожить себя, поведясь на все эти обещания, совместные уик-энды… Желая быть тактичной, она не выспрашивала, когда же они станут жить вместе. Напротив, это он, чувствуя момент, порой строил планы: «После моего развода ты переедешь ко мне… Нет, лучше мы купим новый дом за городом. Подтвердишь специализацию, и будем работать вместе. Может, сперва тебе сдать на анестезиолога?»

Но чем ближе было открытие клиники, тем меньше времени у него оставалось на нее. Он даже начал отменять назначенные ранее свидания.

– Но если тебе понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, – уверял он ее.

Действительно, он купил Клариной матери специальную кровать для лежачих больных, прислал массажистку, договорился насчет дежурств медсестер. Они виделись раз в неделю, и он оплачивал ее такси с Жолибожа до центра. Быстрый секс при потушенном свете, как правило, стоя, среди обитой разноцветной кожей мебели на хромированных ножках. Он смотрел в окно, вглядываясь в пульсирующий внизу город. Она, опершись на подоконник, ощущала, как ее ритмично выталкивают туда, откуда она приехала, – в сторону серых улиц.

– Долбаная Варшава, – вдалбливался он меле ее ягодиц. – Скажи что-нибудь свинское, – приказывал он, хлебнув из надтреснутого хрустального стакана свою дневную порцию виски.

– Ты.

Высвободившись, она прислонялась спиной к одному из персидских ковров, висящих на стенах, и с миной мудреца выдумывала очередную акробатическую позицию.

– Смотри на меня, – приказывала она и, схватив его за густые с проседью волосы, поднимала ему голову.

Эрекция взгляда – твердо, прямо в нее, до последней капли.

Потом они в изнеможении падали на диван и хохотали над своими притворными извращениями, и Минотавр в мгновение ока погружался в тяжелый, почти животный сон.

Не проверяя, где, согласно билету, ее место, Клара узнала в полумраке кинозала профиль Иоанны. Вздернутый нос, платиновые локоны. Это был первый выход Иоанны «в свет» после рождения Михася.

– Никакого попкорна, и убери шоколадки, я же кормлю, – отмахнулась от угощения Иоанна.

Они покинули зал, так и не досмотрев «Четыре свадьбы и одни похороны». У Иоанны промок лифчик.

– Я ведь вложила двойную прокладку, не носить же с собой цедилку! – притворно возмущалась она, протирая соски в туалете. – Что тут поделаешь, протекает… Тоже приятно. Я так смеялась… Молоко будет веселое.

– Помочь тебе?

– Нет. А ты-то хоть раз улыбнулась, горе мое?

– Ага, вот тебе и весь смысл романтических комедий: парень влюбляется в девушку, и… можно нахохотаться до слез. – Кларе вспомнилось, как в школьные и студенческие годы они с Иоанной рассказывали друг другу о своих романах. На втором курсе Иоанна познакомилась с Мареком и наконец перестала гулять с несколькими парнями одновременно, как делала это раньше.