Homo commy, или Секретный проект - Игорь Харичев

– Юрий Иванович.

– Завтра я дам ответ.

Как много мыслей теснилось в голове. И какие разные чувства.

«Кто они такие? – спрашивал он себя, направляясь домой. – Чего хотят на самом деле? Почему им так мешает Квасов? Он, конечно, сволочь. Богатей, маскирующийся под коммуниста. Но именно такие руководят сейчас компартией… За чужие деньги? Пусть за чужие. Какая разница? Я могу принести пользу. Трудящимся. Депутату легче отстоять свою правоту. С депутатом все вынуждены считаться… А если это грязные деньги?.. Даже если так, на них можно сделать много полезного».

Была у него в душе давняя заноза. Угнетало то, что приходится жить в одной квартире с бывшей женой. Далеко не лучшее соседство. Кроме того, Анатолий Николаевич не мог оформить отношения с Валентиной. У него комната на двоих с сыном, у нее – с матерью. Куда деться?

Теплый воздух заполнял улицы. Сентябрь не спешил изгонять лето. Радуясь хорошей погоде, горожане прогуливали жен и собак; увлеченные игрой, азартно бегали дети. Мир казался устроенным разумно.

«Как мне быть? – продолжал он внутренний монолог. – Отказаться? Зачем? Надо попробовать. В случае чего – откажусь. Надо попробовать…»

Ему хотелось посоветоваться. Но с кем? Кому он мог рассказать про пять тысяч и про все остальное? Приятелю Сергею? Нельзя. Такие деньги. Сыну? Рано ему знать про это. Валентине? Даже ей не стоило говорить.

Глубокие размышление приводили его в заторможенное состояние. Он столкнулся с женщиной, выбив у нее пакет с продуктами, вышел на проезжую часть перед легковым автомобилем, за что удостоился россыпи крепких слов. Дома последовал вопрос Николаши, сына:

– Папа, ты чего?

– Понимаешь, есть проблема, – задумчиво пробормотал Анатолий Николаевич. – Крайне серьезная. Надо ее решить. Надо…

Отпрыск посмотрел на него с сомнением.

Глубокие размышления возобновились утром. Рабочий кабинет превратился в центр поиска трудных решений. Постепенно возникла мысль – а почему пять? Почему не семь? Или даже десять? В конце концов, участие в выборах – серьезное дело. А не пустить в Думу Квасова, зажравшегося пройдоху, который маскируется под коммуниста, можно сказать, государственная задача. Мысль понравилась.

«Не стану корячиться за пять тысяч», – заявил самому себе Анатолий Николаевич. Дух захватило от перспективы.

Новая встреча произошла там же. Вновь Григорий показал внутрь «Макдональдса». Анатолий Николаевич вошел без колебаний. У прилавка повторил вчерашний заказ. Ему хотелось закрепить представление о быстрой американской пище.

В очередной раз вкус не разочаровал его. Он получал не меньшее удовольствие, чем вчера, но не позволил себе чересчур увлечься приятным процессом. Григорий смотрел выжидающе.

– Я согласен, – как бы между прочим сообщил Анатолий Николаевич. – Только не пять, а десять тысяч.

Как зорко он следил за реакцией Григория, которого воспринимал как Юрия Ивановича. Страшно было спугнуть. А попутно свербела другая мысль: не продешевил? Какими долгими были размышления Григория. Прошли годы, пока не раздался низкий голос:

– Хорошо. Я договорюсь. Десять.

Теперь Анатолий Николаевич был уверен – продешевил.

– А если пятнадцать?.. Двенадцать.

– Двенадцать? – Григорий как бы пощупал это сочетание цифр. И качнул вяло головой из стороны в сторону. – На столько не согласятся.

Надо было что-то сказать. Объяснить.

– Поймите, я не могу больше с ней жить. Мне надо купить квартиру. Десять не хватит.

– С кем не можете жить?

– С бывшей женой.

– Понимаю. Но двенадцать – много. Десять. Здесь за такие деньги можно найти приличную квартиру. Это не Москва. Десять.

– Хорошо. – Смущение крутилось на худощавом лице. – Я согласен. Десять… А вы дадите аванс?

– Я поговорю.

Анатолий Николаевич помолчал. Главная проблема была решена. И тут он понял – он не знает, что делать дальше?

– А с чего начинать? – растерянность наполняла его слова. – Я никогда… не пробовал…

Его собеседника это ничуть не смутило.

– Ничего страшного. Я вам помогу. Для начала надо сходить в избирательную комиссию, подать заявление о самовыдвижении. Потом внести залог. Собирайте друзей, знакомых, просите, чтобы они за вас агитировали, ходили на встречи, клеили плакаты, листовки. Пусть помогут. Заодно подзаработают. Всё за деньги. Каждый труд должен быть оплачен… На работе возьмете отпуск. За свой счет.

Анатолий Николаевич перепугался.

– Может, без отпуска?

– А на встречи когда будете ездить? На выступления? В свободное от работы время? Не смешите меня. Свободного времени у вас вообще не останется… Не дергайтесь. Отпуск предусмотрен законом. И потом, сдался вам этот цех. Депутатом станете, в Государственной Думе кабинет получите. Служебную квартиру в Москве. На машине вас будут возить. За границу придется ездить. Были за границей?

– Нет… – И тут же поправился. – В Германии был. В ГДР. В Группе советских войск. Под Лейпцигом в части сидел.

– Разве это заграница? Не смешите. Ничего, побываете. Но для этого придется вкалывать. С утра до вечера. – Григорий положил перед ним несколько листков бумаги. – Вот план действий на ближайший месяц. Если мы работаем вместе, я хотел бы, чтобы всё, записанное здесь, – чистенький палец уперся в листок, – выполнялось в срок и до последней буквы.

Анатолий Николаевич энергично затряс головой в знак согласия. Потом он шел домой, пребывая при этом в озадаченном состоянии. Жизнь совершила немыслимый вираж, вылетела из привычной колеи. Он вдруг понял, что ему предстоит поменять способ своего существования. Чересчур много обязательного появлялось в его жизни. Это пугало. И притягивало. Хотя, пожалуй, больше пугало.

Григорий двигался в ином направлении. Настроение у него тоже было иное, чем у Анатолия Николаевича. Искрящийся задор наполнял его.

«Антипиар начался, – весело размышлял он. – Ответ Квасову. Красный ответ. Проект «КОК». Позабавимся».

Через несколько минут солидное здание впустило его в свое нутро. Дюжий охранник весомо кивнул, признавая его право на проход. Лестница привела на третий этаж. В солидном помещении его ждали. Начался важный разговор. Григорий чувствовал себя легко, уверенно.

– Кузьмин согласился. Завтра пойдет в избирательную комиссию. Таким образом, проект «КОК» стартовал.

– Что за Кок?

– Красный ответ Квасову.

– Ответ… Уверен, что поможет? – сколь острым, въедливым был взгляд самых важных глаз.

– Уверен.

– Хорошо… Надо отметить. – Самая важная голова обернулась к сидевшему рядом человеку. – Возьми там виски… – И вновь глаза на Григория. – А как ты собираешься с ним общаться? Он тебя не вычислит?