Спиноза - Петр Люкимсон

Но и просто переиздать очерк Герасима Паперны (который, кстати, не раз переиздавался в последние десятилетия) было бы тоже неверно.

Прежде всего потому, что Паперна основывался в основном на известных в его время биографиях Спинозы и в первую очередь на сочинениях Яна Максимилиана Лукаса и Иоганна Колеруса[10].

Но с того времени в амстердамских каналах утекло немало воды: биографы Спинозы сумели проникнуть в голландские архивы и поднять связанные с жизнью философа документы. Стало выясняться, что многое из того, что те же Лукас и Колерус выдают за бесспорные факты, на самом деле таковым не является.

Вероятнее всего, мы вновь имеем дело с мифом, призванным канонизировать образ Спинозы, превратить его в некую икону идеального философа, вместо того чтобы представить его человеком из плоти и крови, способным заблуждаться, допускать ошибки, любить и ненавидеть.

Книга, которую читатель держит теперь в руках, представляет собой попытку написания новой, современной биографии Баруха-Бенедикта Спинозы, в которой нам предстоит попрощаться с целым рядом красивых легенд о философе — или по меньшей мере усомниться в их истинности. Решая эту задачу, автор старался опираться на как можно большее количество источников, понимая одновременно неосуществимость этой задачи. Как верно заметил «главный спинозист СССР» профессор Василий Васильевич Соколов, даже простая библиография всего, что написано о Спинозе, заняла бы не один том[11].

Автор при написании этой книги опирался прежде всего на работы Гарри Острина Вольфсона[12] и Стивена Надлера[13], но, разумеется, использовал сочинения Лукаса и Колеруса, а также блестящий биографический очерк о Спинозе Савелия Григорьевича Ковнера[14], труды Василия Васильевича Соколова, Жиля Делёза[15], Герасима Абрамовича Паперны и Моисея Соломоновича Беленького. И если уж великий Ньютон не стыдился признаваться в том, что стоял на плечах гигантов, то меньше всего этого подобает стыдиться создателю этих строк.

Автор считает необходимым особо подчеркнуть еще один важный момент (к чему неоднократно возвращается во всем повествовании): читателю представлена именно биография Спинозы, без попыток изложения его учения и, тем более, без комментариев к его сочинениям. На подобный труд виднейшие ученые тратили многие годы, а то и всю жизнь, и автору подобное просто не под силу.

Однако любой философ как раз и тратит свою жизнь на осмысление важнейших вопросов мироздания и попытки изложить свои умозаключения на бумаге. В связи с этим в книге дается беглый обзор (назовем это набросками конспектов) основных сочинений Баруха-Бенедикта Спинозы, что никак не заменяет прочтения оригинальных трудов философа, а также знакомства с исследованиями других ученых, посвященными Спинозе.

Автор хочет быть откровенен: в главах, рассказывающих о тех или иных произведениях Спинозы, он стремится не столько кратко пересказать их, сколько «зацепить» читателя мыслями Спинозы, пробудить желание заглянуть в первоисточник (хотя остаются сомнения, что некоторые фрагменты несколько затянуты), избегая при этом личных выводов, чтобы каждый читатель мог составить самостоятельное мнение по поводу тех или иных идей философа. В то же время было важно подчеркнуть, что сегодня, когда мы стоим на пороге новой революции в физике, влекущей изменение самой картины мира, многие мысли Спинозы вновь обретают острую актуальность.

В любом случае — Спиноза велик, бесконечен и многогранен, как космос, как его субстанция, а потому у каждого, кто прочтет его труды, будет свой Спиноза.

Ну а если вам доведется побывать в Амстердаме, постарайтесь не пройти мимо памятника Спинозе: на постаменте рядом с философом установлен икосаэдр, символизирующий его Вселенную. Или икосаэдр — это символ самого Спинозы, чьи грани личности и учения невозможно охватить одновременно?

Понятно, что придет время — эта книга тоже безнадежно устареет, и через полвека или чуть раньше в серии «ЖЗЛ» выйдет другая, новая биография Спинозы. Но пока откройте страницы этой: она написана для нас и отчасти даже про нас — живущих во втором десятилетии XXI века, но снедаемых теми же вопросами, которыми терзались наши предки и которые, вне сомнения, не будут давать покоя и нашим потомкам.

Ах, как соблазнительно было бы начать эту биографию расхожим штампом: «Все мы родом из детства, и величайший философ всех времен и народов Барух-Бенедикт Спиноза не был в этом смысле исключением».

Автор этой книги так было и начал, и ему пришлось несколько раз отходить и вновь возвращаться к компьютеру, чтобы удержать себя от этого соблазна.

«Во-первых, — сказал он сидящему внутри любителю штампов и банальностей, — как этот вероотступник может быть «величайшим философом всех времен и народов»? Разве ты можешь сравнить его по интеллектуальной мощи и значению с Платоном и Аристотелем, Кантом и Гегелем? Да вся его философия — это по сути смесь Декарта с Рамбамом, приправленная Гоббсом!»

«Хорошо! — парировал любитель штампов. — Пусть Спиноза не «величайший». Хотя в тысячах книг его называют «философом философов», а некоторые сравнивают его значение для человечества с Иисусом Христом, и нравится тебе это или нет, но на его идеях построено все здание современной западной цивилизации. Но не будешь же ты спорить с Сент-Экзюпери о том, что «все мы — родом из детства»?!»

Что ж, возможно, мы и в самом деле «родом из детства», но только не из своего.

Вольно или невольно мы растем на страхах и духовных метаниях наших родителей, их ошибках и прозрениях, которые передаются нам отнюдь не генетическим путем. Нет, они разлиты в самой атмосфере родительского дома, в мимолетных обмолвках родителей о прошлом; в тех или иных деталях быта; и в итоге определяют наше сознание и становятся тем самым «горбом», который мы, не осознавая того, тащим на себе всю жизнь.