Девушка с черным котом - Екатерина Белецкая

— Неужели?

— Да, да, точно! Сейчас зима, и холодно, и снег шел последние дни, и… — она запнулась. — Или мне показалось?

— Как знать, — он пожал плечами. — Ладно, мы обсудим это потом. Пойдемте на кухню, правда. Я действительно хочу пить.

* * *

Кухня обнаружилась в конце коридора, за тяжелой, массивной дверью, украшенной старинным витражом: богато расписанная супница, из которой торчит медный половник. Дверь в кухню соседствовала с дверью в ванную комнату, но она тут же поняла, что эта ванная — гостевая, наверху есть еще одна, уже хозяйская. Ее ванная. А это общая, сюда могут и гости зайти, если потребуется.

Мужчине — потребовалось. Он, не дожидаясь разрешения, первым делом прошествовал именно в ванную, и через секунду там зашумела вода — он мыл руки. Она хотела зайти следом, предупредить, что гостевое полотенце зеленое, но тут же поняла, что в этом нет необходимости, полотенце там сейчас всего одно, именно то самое, зеленое.

Ну и отлично.

В кухне оказалось чисто, просторно, и бесконечно уютно. Мебель деревянная, и шкафы, и рабочие столы все с той же сложной резьбой и орнаментами, потемневшие от времени; столешницы каменные, мойка, расположенная напротив окна, отливает красноватым бронзовым отсветом; краны тоже старые, с керамическими массивными вентилями; обеденный стол, стоящий посреди кухни, огромен, тяжел; а поверхность его покрыта плиткой… откуда-то у нее в голове всплыло слово «метлахская», но что оно означает, понятно не было. Вокруг стола стояли шесть стульев, тоже деревянных и массивных, на каждом стуле обнаружилась мягкая подушечка, обтянутая чуть выцветшим гобеленом.

— Здорово, — прошептала она, оглядывая кухню. — И сад из окна видно…

Сад было действительно видно, но рассмотреть его помешал вернувшийся из ванны мужчина. Он, по всей видимости, успел не только вымыть руки, но и умыться, и сменить воротничок — по крайней мере, тот выглядел совершенно новым и идеально чистым, а когда они входили в дом, она была готова поклясться, что пара пыльных пятнышек на воротничке все-таки успели появиться.

— Ну-тес, чего у нас на обед? — поинтересовался он, потирая руки. — Что-то я проголодался.

— На обед? — переспросила она. — Ой. Кажется, у меня ничего нет.

— Не может быть, — покачал он головой в ответ. — Проверьте в шкафах. Давайте-давайте, ну что же вы?

Кляня себя за недогадливость, она распахнула дверцы первого, самого близкого к ней шкафчика, и обомлела. Потому что там, за этой дверцей… Там было всё. Всё, что могло потребоваться для дружеского обеда на двоих.

Перво-наперво она вытащила на свет объемистую супницу, очень похожую на ту, что была изображена на витраже, даже половник похож. Супница оказалась холодной, значит, и суп в ней холодный, специальный холодный летний суп. Гаспачо, например. Или свекольник. Или окрошка. Она с опаской приподняла крышку. Точно, окрошка. Ну надо же.

Поставив супницу на стол, она извлекла из шкафчика салатник — помидоры, огурцы, редиска, много пряной зелени, какие-то листочки; затем последовали два соусника, затем — плетеная корзинка с хлебом, и еще одна, поменьше, с ложками, ножами, и вилками.

— Вам помочь? — предложил мужчина.

Она кивнула.

— Переставьте на стол, пожалуйста. Одну секунду…

Второе было горячим, и, чтобы не остыло до срока, оно помещалось в чугунных судках, заботливо прикрытых сверху тяжелыми крышками. Мужчина подхватил судки, тоже поставил на стол, а потом, секунду подумав, сказал.

— Сладкое потом, хорошо?

— Хорошо, — тут же согласилась она. — Мороженое. Оно растает, если его достать сейчас.

Глупость какая-то, пронеслось у нее в голове.

Это же шкаф.

Это не холодильник, это шкаф, тут тепло, мороженое (откуда она вообще узнала, что там еще есть, в этом шкафу?!) растает так и так, и…

— Ерунда, — махнул рукой мужчина. — Вот увидите, не растает. Садитесь скорее, такую окрошку нужно обязательно есть холодной.

* * *

Окрошка оказалась поистине божественной, если, конечно, это слово вообще допустимо в данном случае. Она съела одну тарелку, а вот мужчина скромничать не стал. Доев первую порцию, он тут же положил себе вторую. Впрочем, про салат он тоже не забыл.

— Рекомендую, — промямлил он с набитым ртом. — Пряная руккола и цветы настурции. С соусом из зеленого сыра замечательно.

Оказалось и вправду замечательно, но она съела совсем немного — после холодной окрошки ей захотелось чего-то горячего.

А горячим оказалось прекрасное мясо, медальоны из вырезки, с запеченными на углях овощами. Отдали должное мясу, потом сделали перерыв на компот, а потом настала очередь мороженого — пломбир в металлических вазочках, посыпанный грецкими орехами и политый шоколадным соусом.

— Шикарно, — констатировал мужчина. — Просто, со вкусом, добротно, и, главное, без всех этих лишних изысков.

— Не очень понимаю, — призналась она.

— Омары, устрицы, каракатицы, всякая экзотическая рыба или живность, в тысяче соусов и с несъедобным гарниром, — он поморщился. — Я, знаете ли, в еде непритязателен. Но… еда должна быть комфортной, если вы понимаете, о чем я. У любой расы, у любого вида есть комфортная еда и есть некомфортная. Ваше угощение было выше всяческих похвал.

— Но я ничего не делала, — она пожала плечами. — Еда просто была в шкафчике… почему-то.

— Ну да, — кивнул он. — Еда была в шкафчике. В вашем доме. В вашей кухне. На вашей земле. Следовательно, она ваша. Так что большое спасибо за угощение.

— Пожалуйста, — отозвалась она неуверенно. — Давайте тарелки, я помою.

— Просто поставьте в раковину, — велел он. — И… вам не кажется, что мы о чем-то забыли? Простите, я вас торопил, так что это целиком и полностью моя вина.

— А почему вы торопили меня?

— Проголодался, — усмехнулся он. — Нет, правда. Ужасно проголодался. Впрочем, неважно.

— И о чем же мы забыли? — она собрала тарелки, поставила в раковину. Неуверенно тронула кран, повернула — из крана полилась теплая вода. Посуду можно и потом помыть, подумалось ей, подождет. Она закрыла кран, и снова села за стол напротив мужчины.

— Мы забыли познакомиться, — объяснил мужчина. — С кого начнем? С вас, или с меня?

— Давайте с вас, — попросила она. — Кто вы, и как вас зовут?

— Меня зовут Таенн, а вот кто я — объяснить сейчас будет довольно сложно, — он откинулся на спинку стула, вздохнул.

— Судя по одежде, вы священник, — заметила она.

— Никогда не судите по одежде, — посоветовал он. — Карнавальный костюм обманчив. Помните об этом.

— Но кто же вы?

— В некотором смысле, думаю, будет допустимо назвать меня… сопровождающим, — он нахмурился. — Да, пожалуй, это самое подходящее понятие. Учитель — звучит слишком пафосно и надменно, проводник — слишком поверхностно и неполно, хранитель — будет просто откровенной ложью, а наставник — и слишком близко к учителю, и слишком далеко от истины. Так что я скромный сопровождающий для юной леди, и не более того. Я ответил?