Проклятие дома Ортанов - Денис Юрин

Разумно рассудив, что лучше немного перевести дух и собраться с мыслями, белошвейка решительно подобрала длинный подол юбки и, перешагнув через невысокий заборчик, направилась к небольшому сарайчику с намерением укрыться от дождя. К счастью, крыша у развалюхи имелась, притом в довольно сносном состоянии, а вот дверь отсутствовала.

Войдя в сарайчик, Танва насторожилась: там явно кто-то был. Приятный запах дорогих духов защекотал ноздри, а в дальнем углу послышался тихий шорох. Девушка уже сделала шаг назад, готовая бежать прочь, как вдруг из темноты послышался чуть хрипловатый, но приятный, ласкающий слух женский голос:

– Ты кто?

Голос прозвучал уверенно, но в то же время и настороженно.

«Бегство пока что отменяется», – решила белошвейка и как можно спокойнее произнесла:

– Да вот хочу дождь переждать, а то промокла вся…

Глаза постепенно привыкли к темноте, и Танва смогла немного разглядеть собеседницу. Молодая богато одетая женщина, явно благородного происхождения, сидела на низенькой скамеечке, подобрав полы длинного черного плаща. Ее гладкие волосы, доходившие всего лишь до плеч, казались черными. Лица в темноте не было видно, мелких деталей одежды тоже. Однако то, что удалось рассмотреть, и запах дорогих духов наводили на мысль, что подобная женщина должна раскатывать по городу в шикарной карете, ночи проводить на балах, а вовсе не мокнуть под дождем и не дышать смрадной прелостью трухлявого, заброшенного сарая.

Пока белошвейка изучала случайную компаньонку по сырости и затхлости, незнакомка разглядывала ее с аналогичным любопытством. Потом она вдруг встала, подошла к Танве вплотную, обошла кругом, словно примериваясь, с какой стороны начать ее есть, и радостно закивала головой. Хоть дорогие каменья и не украшали дорожное платье дамы, но девушка не сомневалась: ей выпала честь делить подтекающий кров с очень знатной особой, никак не меньше графини…

– А что, госпожа, вы здесь делаете? – робко спросила Танва и испугалась собственной дерзости.

Благородная незнакомка не обратила внимания на наглую выходку простолюдинки (обычно в Висварде за подобное любопытство чернь наказывалась плетьми) и продолжала пристально разглядывать белошвейку. Пройдясь пять раз, не меньше, вокруг девушки, дама наконец-то остановилась и властно произнесла:

– Подходишь! Снимай платье и плащ!

– Что? – переспросила девушка, не поверив услышанному.

– Стаскивай свое тряпье, дура! – прикрикнула госпожа, но потом вдруг заговорила мягче и даже одарила простушку улыбкой. – Не бойся, я просто решила оказать тебе честь! Немножко побудешь мной, вот и все!

– Что?! – снова спросила Танва, так и не поняв, чего же от нее хочет дама.

– Платьями поменяемся, дуреха, вот что! – теряя терпение, прикрикнула незнакомка. – Счастье тебе великое выпало, глупая! Человеком побудешь, в приличной одежде походишь, а я надену твое грязное убожество!

Благородные господа редко когда делают что-то просто так, из любви к низкородному ближнему, а уж дамы и подавно. Танва не знала, в чем дело, но интуитивно почувствовала, что надменная красавица втягивает ее в очень неприятную историю. Быть может, она набедокурила при дворе герцога и теперь скрывается от его слуг, а может, всего лишь спасается бегством от похитившего ее воздыхателя. Как бы там ни было, чем бы ни отличилась аристократка, а расхлебывать за нее неприятности девушке не хотелось, хоть предложенное платье, несомненно, ей очень понравилось.

Начав для отвода глаз потихоньку развязывать тесемки старенького плаща, Танва резко рванулась к спасительному выходу, но вдруг ощутила, что ее ключицы больно сжали твердые, как сталь, тиски. Резкий рывок назад – и дрожащая белошвейка уже была прижата лицом к сырым, скрипучим доскам стены сарая, на лопатки девушки навалилась непосильная тяжесть, а неприкрытая расстегнувшимся воротничком шея ощутила горячее, ровное дыхание прижавшихся вплотную губ незнакомки.

– Поиграть со мной вздумала, дрянь?! – не прошептала, а прошипела, как гадюка, на ухо девушке знатная особа. – Эх, и показала бы я тебе… научила бы слово господское уважать, но твое счастье, мне платье в целости нужно, терпеть не могу в рванине ходить! Еще вздумаешь дурить, я тебя!..

Вместо того чтобы пугать простолюдинку пустыми, далеко не всегда воспринимаемыми всерьез угрозами, аристократка перешла к действию и продемонстрировала, на что способна. Танва почувствовала, как ее беззащитную шею сильно сдавили очень острые зубы. Тонкая кожа девушки не выдержала молниеносного напора клыков, и в следующий миг по ключице потекла теплая жидкость.

«Это же кровь… моя кровь! Вампирша! – с ужасом подумала белошвейка, балансируя на грани потери сознания. – Неужто все?! Неужели я умру?!» Однако у очаровательной вампирши имелись свои планы на жертву. Возможно, аристократку и мучила жажда, но холодные соображения целесообразности взяли верх над пылкими инстинктами кровожадного зверя. Крепкие челюсти разжались, а затем Танва ощутила легкое прикосновение шершавого языка, быстро лизнувшего ее шею. Кровь мгновенно перестала течь, а зудевшие ранки тут же затянулись, как будто их и не было. Хватка вампирша ослабла, и почувствовавшая слабость в подкашивающихся ногах белошвейка едва не упала на грязный и мокрый пол сарая.

– Стоять! Возьми себя в руки, девка! – вновь прошипела сквозь зубы незнакомка, а затем резко развернула обмякшее тело, снова прижала его к стене, но на этот раз уже спиной, и принялась приводить в чувство теряющую сознание барышню звонкими пощечинами.

Пары обжигающих щеки ударов хватило, чтобы связь с окружающим миром была восстановлена. Танва хоть и шаталась, но уже пришла в себя. В голове девушки вдруг возникла странная прострация, полнейшее безразличие к происходящему, и она покорно начала стягивать с себя старенькое платьице.

Никогда в жизни Танве не приходилось раздеваться за пределами ее маленькой спаленки, тем более у кого-то на глазах. Девушка не только боялась, но и ужасно смущалась, а ее руки предательски дрожали и никак не могли совладать с выскальзывающими из пальцев крючками застежек. Куда более опытная в вопросе обращения с изысканным гардеробом дама быстренько распрощалась со своим платьем и двумя нижними юбками, а затем пришла белошвейке на помощь. Нагой девушка пробыла не долее секунды. Как только она избавилась от платья, уже обнаженная незнакомка отшвырнула его в дальний угол сарая и, вместо того чтобы одеваться самой, стала помогать не привыкшей к богатым нарядам простолюдинке надевать на себя корсет и юбки. На миг белошвейка почувствовала себя знатной дамой. Это ощущение возникло не столько из-за приятной мягкости и благоухающего аромата дорогих одежд, сколько из-за самого факта, что ее одевают, наряжают, как куклу.

Окончив борьбу с застежками на спине, вампирша виртуозно сделала Танве макияж и ловко скрутила длинные пряди волос, скрепив их заколкой, затем, стянув с головы парик, надела его на обомлевшую девушку. Когда же незнакомка распустила свои волосы, Танва ахнула: они были светлые и такой же длины, как ее. И вампирша, и ее жертва были примерно одинакового роста и комплекции, то есть издали вполне могли сойти друг за друга. По крайней мере, в темноте сарая белошвейке на миг показалось, что перед ней стоит ее собственное отражение и к тому же еще придирчиво ее разглядывает. Вампирша удовлетворенно хмыкнула, явно довольная достигнутым эффектом, с сомнением покосилась на стоптанные туфли жертвы, махнула рукой, словно говоря: «Ладно, сойдет!» – и скороговоркой пробормотала: