Законы Трампа. Амбиции, эго, деньги и власть - Майкл Краниш

В тот день у Трампа было еще несколько новых сногсшибательных историй, несколько новых кусков сочного мяса для толпы, которая смаковала каждый его выпад против сильных мира сего. На сегодняшний день, первоочередной целью были новостные репортеры. Трамп заметил, что российский лидер, Владимир Путин, был процитирован, когда сказал, что Трамп великолепен. Трамп ухмыльнулся в сторону американских средств массовой информации, предположивших, что похвала со стороны самодержавного лидера одного из самых сложных соперников страны – это не самая лучшая вещь для кандидата в президенты: «О, не ужасно ли то, что Путин говорит хорошие вещи?» Трамп состроил гримасу. «Это не ужасно, это хорошо… Разве не будет здорово, если мы будем ладить с людьми?» Репортеры переиначивали его слова, придавая им форму того, что Трамп поддерживает Путина, на что он ответил: «Кстати, я ненавижу некоторых из этих «репортеров». Но я бы никогда не стал их убивать. Я их ненавижу». Одобрительные возгласы достигли новой кульминационной точки, и Трамп, его голос звучал среди льстивых выкриков из толпы, добавил: «Некоторые из них настолько лживые и отвратительные люди, это правда, это правда. Но я бы никогда не стал убивать их».

Он станет настаивать на своих правах, прямо говоря, на своих обязанностях. Его манера выражаться, преуменьшение взмаха руки на прощание, которым он награждал протестующих, которых выводили охранники, кричащих: «Ты – ханжа!» – Трамп никогда не извинится за это. Он объяснил толпе: «Я посещал школу Лиги плюща. Я высокообразован. …Я не обязан быть откровенным. У меня есть этот невероятный словарный запас. Но, честно говоря, как бы я смог описать наших лидеров лучше, чем с помощью слова глупый?.. Я раньше говорил «крайне некомпетентен», но глупый звучит сильнее, не так ли?»

Толпа с жаром согласилась. «Трамп, Трамп, Трамп», – кричали они. «США, США, США», – скандировали они. Кандидат присоединился к ним. Потом он приказал журналистам «повернуть камеры» кругом и показать толпу, показать панораму комнаты, потому что «так много любви в комнате». Он продолжал настаивать, надоедая и надоедая им, чтобы они повернули камеры, и в конечном итоге некоторые из них так и сделали, и толпа взревела в порыве одобрения, и другой протестующий прокричал что-то, и Трамп направил охранников: «Вывести его, – добавив, с озорной улыбкой: – Не причините ему боли! Будьте вежливыми!»

Он повернулся обратно к толпе: «Посмотрите, разве это не веселее обычных собраний Трампа?»

Это была счастливая толпа, даже если они простояли часами в очереди, окружающей арену, под дождем; даже если несколько десятков протестующих, стоящих в молчаливом наблюдении, размахивали плакатами с надписями НЕТ НЕНАВИСТИ, НЕТ ТРАМПУ и ХАЙЛЬ ТРАМП, АМЕРИКАНСКИЙ ФАШИСТ. Большинство людей были рады услышать Трампа своими ушами не потому, что они любили этого парня, или потому, что он стал бы отличным президентом, но потому, что они были рады, что кто-то наконец-то говорил то, что он говорил. Кевину Стайнку было пятьдесят три, и в конечном итоге он обнаружил, что вынужден выбирать между оплатой медицинской страховки и ипотекой. Он пришел на собрание, приведя с собой двух сыновей-подростков, чтобы они могли все услышать сами, понять, что другие люди тоже находятся в затруднительных ситуациях и что, возможно, есть способ вернуть все то, к чему они привыкли, назад. Манера Трампа выражаться, как говорил Стайнк, была немного грубовата, но «он цеплял за живое. Людей обычно разочаровывает тот факт, что мы не двигаемся как единая нация. Многие из нас чувствуют, будто мы скатываемся назад». У Стайнка, выпускника колледжа, и его жены, учителя музыки, дела уже не шли так хорошо, как раньше, и хотя он не был ни либералом, ни консерватором, ему нравилась идея того, чтобы Трамп стал Управляющим делами страны, кем-то, кто не будет делить «нас против них», но изменит атмосферу таким образом, чтобы люди могли «говорить, что вздумается, и не чувствовать себя, будто они являются исламофобами или гомофобами или с добавлением другого слова перед – фоб». Трамп был достаточно грозен, «заставляя правящие круги паниковать, и мне в какой-то степени это понравилось», сказал Стайнк. «Дональд сказал это на простом понятном английском, немного слишком простом. Как по мне, так это освежает».

У Стайнка не было иллюзий относительно того, что Трамп является «морально безупречным – никто таковым не является». И он подумал, что некоторые вещи, которые говорил Трамп, были «слишком близки к границе, и он не всегда сможет отнести их назад, так, как ему захочется». Но Стайнку нравилось слышать, как Трамп резко говорит о работе с иностранными лидерами, потому что Америке нет нужды ничего выигрывать, но ей необходимо быть «немного более убедительной на этом этапе, прямо говоря, нам нужно стать лидерами. Мы не будем теми, кто говорит: «Извините, что мы американцы». Трамп, по словам Стайнка, «знает, как торговаться: ты чешешь мою спину, а я почешу твою. Поэтому, я думаю, он хочет заключить сделку в той же степени. В какой его речь нагревает воздух, как только он оказывается за закрытыми дверями».

В этот день Трамп появился с новой линией относительно Хиллари Клинтон и тем, какая она неудачница, так как ее «поимел» Барак Обама во время первичных выборов в 2008 году. Трамп пришпилил Клинтон, пройдясь по теме ее использования уборной во время последних дебатов кандидатов от Демократической партии, назвав это «отвратительным, я даже не хочу говорить об этом». Он объяснил, что однажды столкнулся с ней, возвращаясь к «моей предыдущей работе», где «парень дает тебе пять миллионов баксов, и… вы знаете, вы чувствуете себя словно обязанным». Теперь он не принимал крупных пожертвований, он сам спонсировал свою кампанию, «и очень сложно было для меня сказать нет, потому что всю мою жизнь я их брал. Я беру деньги, я люблю деньги, я беру деньги. Сейчас я говорю тем людям, что я не хочу их деньги. Потому что я знаю, что произойдет».

И люди одобрительно кричали, теперь еще громче, потому что он говорил то, что они говорили, он признавал факт того, чего бы радостно пожимающие руки всем подряд, выдающие прописные истины политики никогда бы не приняли. Он просто сказал это: «Правда в том, что американская мечта мертва». Люди зааплодировали не потому, что они были пессимистами или циниками, но потому, что им было больно, они были преданы, и, наконец, кто-то признал это. Он закончил обещанием, одним большим, одним, которому они захотели поверить: что американская мечта мертва, но не исчезла. «Я собираюсь сделать ее больше, лучше и сильнее, чем когда-либо прежде. Когда-либо прежде. Больше, лучше и сильнее».

И теперь, три месяца спустя, в марте 2016-го, в прекрасный весенний день в Вашингтоне Трамп одержал победу из побед, на своем пути к номинации в кандидаты на пост президента, все, кроме двух его оппонентов, сошли с дистанции. Партийные лидеры устраивали секретные совещания, чтобы обсудить то, каким образом можно настроить летнюю конвенцию против Трампа, и некоторые ученые мужья, не принимавшие его в расчет год назад, говорили, что его выдвижение было неизбежно. Он все еще проводил по несколько собраний в неделю и появлялся на радио и по телевидению каждый день, комбинируя обычные обещания возрождения и величия с новыми вспышками политической некорректности. Когда женщины делают аборты, «должна быть какая-то форма наказания», сказал он однажды, а затем, спустя несколько часов, отрекся от сказанного. Он был настолько уверен в победе, что он сказал, что, если партия отклонит его кандидатуру, «я думаю, вы поднимите мятеж». Он был достаточно уверен, что даже решил, будто наступило время для того, чтобы показать свой стержень, который, как он уже давно обещал, он покажет после того, как вся эта волокита с первичной кампанией будет закончена. Он доказал, легко и быстро, по его словам, что «он может быть достойным поста президента».