Воспитать палача - Анатолий Тихомиров

Секретарша, опустив глаза, робко вошла в кабинет, подала чай и как-то неловко, боком вышла за дверь.

— Садитесь, Владимир Олегович, — предложил директор. — Пейте чай и задавайте свои вопросы. Постараюсь быть полезным вам.

— Василий Васильевич, хочу сразу сказать, я не из милиции. Я представляю частное сыскное бюро. Хотя до этого служил в органах следователем по особо важным делам. Дело в том, что родители Морозовой попросили меня параллельно с милицией заняться делом об убийстве их дочери.

Директор неловко кашлянул.

— Видите ли, мне всё равно, кто найдёт убийцу, главное — чтобы его нашли. Такую девушку убил. Подонок! А какая она была актриса! — Директор не сдержался и ударил кулаком по столу. Но тут же спохватился: — Простите. Так чем могу быть полезен?

Только сейчас Антыхин сел за стол и отпил глоток чая.

— Василий Васильевич, о Екатерине Морозовой, я знаю очень мало. Была красива, талантлива… В общем, одни плюсы, а меня и минусы интересуют. Какие у неё были взаимоотношения с коллегами? Были ли враги? С кем дружила? Кого любила? Кого ненавидела? Может быть, кто-то угрожал ей? Сами понимаете, не из праздного любопытства интересуюсь.

— Признаюсь, вы мне с первого взгляда симпатичны, Владимир Олегович. Хочется верить, что вы найдёте убийцу. Я постараюсь помочь вам, хотя, про то, что я вам расскажу, наверное, многие знают. После окончания театрального института, как известно, Катя вернулась домой и поступила на службу к нам, в провинциальный театр. Думаю, что на это у неё были личные причины. Ещё школьницей она познакомилась с актёром нашего театра Павлом Раевским, надо сказать, внешне очень красивым человеком. Актёр он, правда, средненький, но как говорят в театре: «Штаны нам дороги любые«…Хотя, справедливости ради, хочу отметить, что были у него и актёрские удачи. Насколько их отношения с Катюшей были серьёзны, я не знаю. Но в театре роман обсуждался очень активно. Сами понимаете — юная девушка и вполне зрелый мужчина, чем не тема для разговоров? Но Раевский тогда не был женат и интерес к их отношениям со временем поутих. Знаю, что Раевский готовил Катю к вступительным экзаменам в институт и подготовка, видимо, была серьёзной, говорю это без доли иронии, потому что поступила Морозова в столичный ВУЗ легко, без проблем. Пока Катя училась, Раевский женился. И довольно удачно, как сейчас принято считать, на дочери президента коммерческого банка «Монолит» — Кравченко Ольге Семёновне. Сейчас она по мужу Раевская. На репетиции и спектакли Раевский стал приезжать на дорогой иномарке, говорили, тесть подарил. А актёры у нас не разбалованные достатком, так эта иномарка, думаю, им верхом счастья показалась. Некоторые ему завидовать стали. Но считаю, что напрасно, не принёс ему этот брак, счастья, так мне кажется. Частенько выпивать стал. Даже на спектакли, бывало, под хмельком приходил. А может быть, деньги его просто развратили. Кто знает? И тут как раз Катюша Морозова в нашем театре появилась. Раевский выпивать прекратил, даже осанка у него изменилась, подтянулся как-то весь. Не знаю, как они встретились, о чём говорили, но, думаю, интимных отношений между ними не было. Раевский ведь был женат. А дружить они дружили, а как же иначе, ведь на сцене им вместе приходилось играть. Хотя Катя его, конечно, любила, иначе в Верхнегорск не вернулась бы. Но чувства свои она умела сдерживать.

— А почему вы думаете, что интимных отношений не было? — прервал директора Антыхин.

— Я же вам говорил, — усмехнулся директор. — В театре ничего не скроешь, а впрочем… — развёл он руками. — Чужая душа потёмки.

— А как вы считаете, Василий Васильевич, любил Раевский Морозову?

— Не мог не любить. Но комфорт любил ещё больше. Зачем ему было рисковать? Эх, да что там! Её все любили, от мужчин отбоя не было.

— А если предположить, что Морозова отвергла Раевского. Мог он ревновать её к другим мужчинам?

— Абсолютно верно, мог. Да только не появилось у неё мужчин. Ни одного. Катя всю себя делу отдавала. Оттого у неё и успехи такие. Вот даже собирались, несмотря на молодость, к званию представить. И — на тебе! Такая беда приключилась.

Директор заметил, что Антыхин всё время что-то записывает в блокнот, а к чаю даже не прикасается.

— Что же вы чай не пьёте, Владимир Олегович? Остыл совсем.

— Ничего, я и холодный люблю, — успокоил директора Антыхин. — Скажите, Василий Васильевич, неужели между Раевским и Морозовой никогда не было споров или скандалов?

— А — а, понимаю, на что вы намекаете, — грустно усмехнулся директор. — Но, уверяю вас, не мог Раевский поднять руку на Морозову. Слишком он мягкий, даже слабовольный человек.

Антыхин понял, что задал слишком откровенный вопрос. Он мельком глянул исподлобья на директора.

— Я не утверждаю, Василий Васильевич, что Раевский убил Морозову. Но как раз мягкие и слабовольные совершают самые страшные, самые жестокие преступления. Но это я так, к слову пришлось. Сегодня я не могу кого-то конкретно обвинять, но подозревать, обязан всех, с кем общалась Морозова.

— И меня? — вдруг густо покраснев, спросил директор.

— У вас есть алиби. Во время убийства вы находились в буфете и это легко проверить, — успокоил его Антыхин.

— Послушайте, — заволновался директор. — У Раевского тоже, как вы говорите, есть алиби. В день убийства он не был занят в вечернем спектакле.

— Да не волнуйтесь вы так, Василий Васильевич, — с мягким укором сказал Антыхин. — Я ещё раз вам говорю — никто никого не обвиняет. Обвинять могут только факты.

Антыхин поднялся из-за стола.

— Спасибо за помощь, Василий Васильевич. Извините, что потревожил в такой день.

— Что же вы уходите, а чай не выпили? — засуетился директор.

— В другой раз обязательно выпью, — пожимая директору руку, сказал Антыхин. — Надеюсь, наша следующая встреча будет при более счастливых обстоятельствах.

Уже уходя, Антыхин всё же спросил:

— Так, говорите, любили её все?

— И любили, и завидовали. В театре без зависти не бывает. Но относились к ней все по-хорошему, без злобы. Понимаю, что мало чем помог вам, — виновато пожал плечами директор. — Но и напраслину возводить разве можно?

— Напраслину возводить, конечно, не нужно.

Антыхин ещё раз пожал руку директора и вышел из кабинета.

В фойе стоял стойкий запах горящих восковых свечей. На минуту Антыхин задержался у портрета Морозовой и невольно залюбовался её изображением. Особенно хороши были глаза, но когда вспомнил, что осталось от них, зябко поёжился. Взволнованный шёпот за спиной заставил его вздрогнуть.

— Вы из милиции?

— Нет, из частного сыскного бюро.

— Но вы же — следователь?

— Следователь.

Антыхин обернулся и увидел перед собой возбуждённое лицо пожилой женщины.