Нам бы день продержаться… - Михаил Поляков

Потому, что таки да, и нас наш «дебильный» комендант спас. А был он для нас – самка он койота, шакала и опоссума, паскуда. И еще этого, вонючего американского зверя скунаса, что ли? Забыл, как зовут, но очень противного. Почему опоссума? Да в голову пришло. Ну да, если бы не его, коменданта, извращенная привычка сыпать соль на раны подчиненных застав, нас бы тоже пришлось так бы добивать, как лошадей, наверное. Так что должок у нас перед комендантом. Особенно у связиста.

Нет на заставе никаких развлечений. Телик с туркменскими программами передач скучно смотреть. А тут чемпионат мира по футболу. Затрясся личный состав заставы в ожидании и нетерпении. Просьбы мне сыплет народ, чтоб включать дизель на время трансляции матча по телевизору за счет ночи – днем. И даже занятия заменить на просмотр футбольных матчей. Ну, совсем больные у меня подчиненные. И я так же думаю. Про себя, мысленно, чтоб никто не услышал. А комендант, оказывается, думает совершенно иначе. И, в отличие от меня, он предвосхищает наши действия. Эх, мне бы так научиться! За неделю до начала первой встречи на чемпионате он присылает теле-фонограмму за своей подписью. В ней, на основании разведывательных данных и в связи с ухудшающейся обстановкой, планом боевой подготовки и требованиями округа, приказывает провести тренировку по действиям личного состава в условиях, максимально приближенных к боевым. На этой тренировке отработать по-настоящему выход заставы на опорный пункт по команде «Тревога» (война или вторжение на «нашу» территорию войсковых групп и банд). И со всеми сопутствующими мероприятиями. То есть: вывоз имущества, продсклада, склада арттехвооружения на опорный пункт заставы в заранее подготовленные места. Оружейка разбирается, само собой, снизу до верха и слева направо – по пирамидам. Весь личный состав в свободное от службы время ходит с противогазами, вещмешками с ОЗК[10], касками. И житие личного состава вместе с командным, там, в окопах, в течение двух недель. Каска на голове вне зависимости от службы. И даже, если сможешь, то и спи в ней. Вся эта кутерьма неожиданно, и по длительности – в месяц. Инструктажи, накачки, проверки готовности, ремонт опорного, подготовка мест под временные склады, куча мелочей доработки. Ну, и к началу чемпионата мира, в день открытия, после обеда, всей комендатуре подается команда «Тревога» в 15.43 по местному времени. И мой дежурный связист пренебрегает требованием коменданта быть готовым к войне. И сидит на связи, совершенно не озаботившись каской. Комендант звонит через две минуты после объявления тревоги на заставу.

– Газон – триста пятьдесят, ефрейтор Бойко, – отвечает ему один из братьев-близнецов-связистов. Комендант не в духе, настроение ноль. Его, видать, тоже чем-то из отряда напрягают. И сидит он на своем опорном пункте в комендатуре или еще где-то, как и оказалось впоследствии, и материт тех, кто запланировал эти учения для него. Оказалось, что комендант сидел на нашем 11–12 и звонил с розетки связи[11]на блочке[12]. Хитер начальник комендатуры.

– Ефрейтор! – рычит в трубку комендант. – У тебя каска есть? – Как он это узнал, бог его знает да опыт его личный. Каски у ефрейтора нет, она еще в оружейной комнате. А на хрена ее надевать? Все ж не по-настоящему, так, учения. Игры.

– Есть, – без запинки отвечает ефрейтор, думая, что по телефонной трубке не видно, во что он экипирован. Так и комендант не дурак.

– Где? – требует уточнения товарищ капитан.

– На голове, товарищ капитан, – не теряет самообладания и нахально врет в трубку солдат.

– А ну, постучи по каске, – ехидно заявляет комендант и сводит на нет солдатскую смекалку моего воина. Ефрейтор не сдается и стучит эбонитом трубки по ближайшему металлу на своем столе – по аппарату системы.

– Ах ты, пройдоха, мать-перемать, – ревет комендант в трубке, – да я тебя… – После пояснений коменданта по поводу кар и неуставных извращений, на которые способна офицерская выдумка, лицо связиста становится белым как мел.

– Есть, товарищ капитан, – отвечает он в заключение и, положив трубку, мчится галопом в оружейку за каской.

«Уазик» коменданта врывается на заставу через пять минут после разговора со связистом. Товарищ капитан не удостаивает комнату связи своим посещением, где его ждет трясущийся связист в каске, бронежилете, с укомплектованным вещмешком, автоматом и полным БК. Вся мощь виртуозного недовольства коменданта валится на мои плечи. Связист без каски играет роль самого активного негативного элемента в аргументах о моей командирской полноценности. Комендант уезжает, а я не остаюсь в долгу у всех моих связистов. Я тоже великий извращенец и воспитываю личный состав через коллектив, руки и ноги, попирая устав. Так доходит быстро. Приказ прост и убийственен для дежурного связиста. Если он посмеет хотя бы на секунду снять с себя что-то из вооружения на нашей псевдовойне, то у дежурного по заставе я изыму телевизор из комнаты отдыха. И хер он у меня будет смотреть футбол на центральном проходе, куда выносит вечером телевизор, пока мы все прохлаждаемся на опорном и слушаем трансляцию футбольных матчей по радиоприемнику. Поэтому связист сидит в каске, а его неусыпно пасет дежурный в той же каске, бронежилете, при штык-ноже и автомате с полным подсумком. Пятый магазин присоединен к автомату. Зато они могут смотреть и слушать футбол, оба. Потому как в здании заставы остались, а мы все на опорном, в окопах и блиндажах. Ждем, когда комендант отбой даст этой игре в войну. И вот, когда чемпионат мира вступил в полуфинальную стадию, а мы замерли и ловим каждое слово из моего радиоприемника, тут как вспыхнет! Да ка-ак трясанет! Потом, как швырнуло, кого куда и обо что. И по ушам грохотом. Приемник опрокинулся с самодельного стола, шипит как перед смертью гюрза, и ни хрена не видно в пылюге, что заволокла все вокруг. Называется – посмотрели и послушали футбол. Да. В общем, если бы не комендант и его учебная «Тревога», завалило бы нас обваленной крышей на заставе, как лошадей на конюшне. А так – легко отделались. А связиста как раз по каске падающим потолком и приложило. Дежурному броник жизнь спас, когда дерево на него завалилось. А вот повар готовил обед и был в узости между печкой и стеной, где замешивал тесто на вечернюю выпечку в большой деревянной бадье. Там его Иванов и нашел, приваленного большими стропилами сверху. Вот артист. Не хотел уходить, пока не разобрали весь мусор над его головой. Тесто он, видите ли, закрывал своим телом. Ну – повар, что с него возьмешь? Важнее пропущенного обеда может быть только ужин. Как будто у нас сухпая на НЗ нет.

Так что армейский долбоигризм, оказывается, не такой уж и глупый в своих задумках. А комендант, он хоть и вредный гад, но спасибо ему от всех нас за то, что требовал до абсурдного идиотизма, как мы думали. А оказалось, он прав, а мы в итоге живы. Связист немного по балде своей получил, которая была в каске. Дежурный – по груди, спине, голове и конечностям. Дереву по барабану, на кого и на что падать. А мы все на опорном, только ушибы, царапины и потрясения отхватили да пыли наглотались. Была, конечно, запредельная мысль, что комендант подкрался, гад, к нашим окопам и имитатор ядерного взрыва подложил. Но когда пыль чуть усела, то мы немножко обалдели, заметив над прикрывающей заставу с тыла сопкой характерное грибовидное окончание. Такого мощного имитатора у коменданта точно не было.