Подозревается оптимистка - Татьяна Луковская

– Аппетита нет, – вздохнул он, – и жарко, вся спина мокрая.

– Вон на подоконнике ваша вторая майка, переоденьтесь. Завтра чистое принесу. Значит так, посидите здесь, хотя бы денек, пока температуру не собьем.

Нина лукавила, одним днем явно не обойдешься, но зачем сразу пугать больного. Информацию можно и по частям выдавать.

– А Интернет здесь есть? – Степка повертел в руках телефон.

– Нет, и мобильник ловит в этом краю села слабо. Зато есть радио, – подбадривающе улыбнулась Нина, увидев кислое выражение лица своего пациента, – вон, на стене висит, от прежнего фельдшера осталось. Вы покрутите колесико, там много каналов, а лучше поспите. Я убежала на обход, приду, опять колоться будем, настраивайтесь.

И Нина выпорхнула за дверь.

Обход сегодня состоял всего из одного посещения, но пожилой пациент, которому фельдшер делала ежедневный курс инъекций внутривенно, проживал со своей женой за фермой в четырех километрах от медпункта. Обычно Нина шла неспешно, наслаждаясь ароматом садов и подставляя лицо ласковому весеннему солнышку, но сегодня было какое-то нервное напряжение, не дававшее прочувствовать красоту и ускоряющее шаг. «А чего спешить? Укол подействовал, температура спала, несколько часов в запасе есть. Ему в одиночестве еще лучше, расслабится, может поспит», – убеждала себя Нина, а ноги все равно быстро перескакивали через лужи. Позади загудела машина.

– Нинель Александровна, вы к Ковалевым? А я как раз на ферму. Садитесь, подвезу.

Из огромного рычащего джипа выглянуло крупное лицо хозяина сельхозартели, и по совместительству главы Веселовского поселения. «Наша олигарха» – как его в шутку именовали старушки. Иван Павлович Рыжов – большой дядька чуть за пятьдесят, с пивным пузиком и залысинами – недавно развелся и, как говорится, находился в активном поиске. Чтобы не создавать лишних сплетен, Нина всегда отказывалась садиться в его монстра, отнекиваясь любовью к пешим прогулкам, но сегодня форс-мажорные обстоятельства – больной с температурой под сорок, и Нина, неловко поднявшись на небольшую подножку, села рядом с Рыжовым.

Дядька довольно улыбнулся и, рисуясь перед молоденькой попутчицей, даванул по газам. Джип с готовностью ответил хищным рыком и покатил по полным мутной воды колеям.

– Машина вам нужна, Ниночка, так ведь все ноги можно убить, – украдкой пялясь на обтянутые капроном коленки, небрежно бросил Рыжов, как будто купить машину – это так же просто, как мешок картошки.

– Ходить полезно для здоровья, – парировала Нина, натягивая юбку на колени.

– Не скажите, бывает так находишься, что и ноги не ворочаются. А машинка и время экономит, и от дождя опять же укрыть может, – подмигнул Рыжов. – Такая королева пальчиком бы щелкнула, и нашлись бы добры-молодцы, готовые машинку к порогу медпункта подкатить, – он слегка подался в сторону попутчицы.

«Вот дернуло меня к нему в машину сесть», – Нина вжалась в дверь, нащупывая ручку.

– А ко мне сегодня археолог в пациенты попал, – решила переключить она разговор. – Температура сорок, говорит – в речке искупался.

– Перед девицами небось сопляк рисовался, – небрежно махнул рукой Рыжов.

– Да он уже не сопляк, под тридцать, – продолжала «непринужденно» беседовать Нина, впереди замаячила ферма, чуть-чуть осталось.

– И под тридцать – сопляк. Бабы, выпивка, о чем они там еще могут думать? А археологи, так эти вообще не просыхают.

– Да нет, он трезвый. Сказал – городище копают.

– Да, газопровод потянут к Аношкам, а по правилам, сначала археологи должны пройти. Культурное наследие, все по закону. Куда ж деваться? Они ко мне приходили, документы показывали, открытые листы, что-то такое.

«Значит, правда, археолог», – выдохнула Нина.

– Вы мне здесь остановите, я вон там пройду, – попросила она.

– Зачем же огородами, я вас к калитке подвезу, – сделал барский жест Рыжов.

Нина едва заметно поджала губы, но настаивать не стала. Машина объехала ферму, крутнулась на пятачке и выехав на крайнюю улицу, подкатила к стоящему на отшибе двору.

– Спасибо, – торопливо распахнула дверцу фельдшер.

– Я вас подожду, – сладко улыбнулся Рыжов.

«Да, что ж за напасть!»

– Не надо меня ждать, Иван Павлович, – строго посмотрела на него Нина, и не дожидаясь ответа, побежала во двор.

Бабка Лушка Ковалева, как и следовало ожидать, занимала свой наблюдательный пункт у окна, и к досаде Нины, видела дорогущий джип.

– Это тебя доставили? – заговорщически подмигнула она, вошедшей фельдшерице.

– Иван Павлович на ферму ехал, как раз по пути было, – промямлила Нина. – Как Евгений Михайлович?

– Ой, ты не теряйся. Хороший мужик, свободный, хватать надо, – бабка Лушка через плечо Нины продолжила разглядывать не желавшую отъезжать от калитки машину.

– Он же старый… и толстый, – с раздражением тоже посмотрела через стекло Нина.

– А тебе прям красавца подавай, да от них одни слезы, от красавцев этих, – прошамкала беззубым ртом бабка. – Да и чего ж старый, самой-то сколько уж годков?

– Двадцать пять.

– Вот, самой уж далеко не семнадцать, – сказано это было таким тоном, что Нина почувствовала себя страшно древней, почти ровесницей самой бабке Лушке. – Мужчина состоятельный, солидный, – продолжала старуха, – жену бывшую в город сбагрил, квартиру ей там купил, дочь уже взрослая, в институтах учится. Домища у него какая пустой – без хозяйки стоит. Так чего ж теряться, такой долго один не пробудет? Люська Петрова уж вокруг него вьется. Нинка, не упусти, ой, локти кусать будешь.

– Пойдемте, Лукерия Тихоновна, Евгения Михайловича проведаем, – снисходительно улыбнулась Нина.

– Чего на него смотреть, не убежит? – отмахнулась старуха.

Нина на нее не сердилась: старший сын Ковалевых погиб, младший работал где-то на «северах», невестка с внуками приезжали редко. И Лукерья уже несколько лет в одиночестве стойко тянула груз забот о парализованном муже, нанять в помощь сиделку не было денег. И для этой пожилой, прижатой нищетой женщины материальный достаток был недостижимым идеалом благополучия, а все остальное – несущественными мелочами, с которыми можно и нужно мириться. Наверное, Нина тоже так будет рассуждать в свои восемьдесят с небольшим, а вот в двадцать пять сердце еще на что-то надеется и рисует рядом с собой уж точно не престарелого дядечку с баблом.

Назад опять пришлось ехать с Рыжовым, Нина хмуро молчала, давая понять, что не в восторге от навязчивой помощи. Поселковый голова на кого-то орал по телефону, именуя собеседника дебилом, полудурком и без пяти минут безработным. «Он не только старый и толстый, он еще и хам», – бросила презрительный взгляд Нина на потенциально жениха, а может и не жениха, кто знает, на что он там намеки делает, возможно всего лишь в любовницы зовет.