Клуб холостяков - Даниэла Стил

– По-моему, ты, кроме рома и текилы, ничего не пил,правда, за ужином была еще бутылка вина.

Накануне они ужинали на яхте и пили великолепное бордо «ШатоО Брион», после чего отправились в город обследовать бары и дискотеки. Чарли,конечно, не рассчитывал встретить там женщину своей мечты, но провести веселовремя в этих заведениях определенно было с кем. – И еще мне перед уходомпоказалось, ты перешел на бренди.

– Так я и думал! Это все ром виноват. Каждый год натвоей яхте я превращаюсь в алкоголика. Если бы я столько пил дома, меня быдавно вышибли из бизнеса. – Адам Вайс прищурился на солнце, нацепил темныеочки и улыбнулся. – Ты, Чарли, на меня плохо влияешь. Зато тебе неоткажешь в гостеприимстве. В котором часу я заявился?

– Кажется, в районе пяти. – В голосе Чарли не слышалосьни одобрения, ни порицания. Он не судья своим друзьям. Для него главное – чтобыим было весело, и это всегда удается. Адам с Греем были его самыми близкимидрузьями, их связывала привязанность, выходящая далеко за рамки простой дружбы.Они были как трое братьев, за последние десять лет наблюдали друг друга в самыхразных ситуациях и знали друг о друге все.

Адам познакомился с Чарли почти сразу после развода. Сосвоей женой Рэчел Адам был знаком еще со второго курса Гарварда, где они вместеучились на юридическом. Рэчел получила диплом с отличием и была допущена ксобственной практике. Но адвокатом так и не стала. Адам получил практику совторой попытки, и со временем из него вышел превосходный адвокат. И вполнепреуспевающий. Он пошел работать в фирму, специализирующуюся на оказанииюридических услуг рок-звездам и спортсменам первой величины. Адам обожал своюработу. На следующий день после выпуска они с Рэчел расписались, к радостиродителей, которые были знакомы, так как жили в одном районе на Лонг-Айленде.Несмотря на дружбу родителей, Адам и Рэчел до университета знакомы не были.Адам всегда противился знакомствам с дочерьми родительских приятелей и Рэчелвыбрал сам. Она казалась ему идеальной спутницей.

У них было много общего и безоблачное будущее впереди. Уже вмедовый месяц Рэчел забеременела и за два года родила Адаму двоих детей. СейчасАманде и Джекобу было четырнадцать и тринадцать. Брак просуществовал пять лет.Адам был вечно занят на работе, делал карьеру и мог иногда вернуться домой в триночи, после концертов или соревнований с участием своих клиентов и их друзей.Но, несмотря на искушения со всех сторон – а таких было множество, – онхранил верность Рэчел. Она же, устав от вечного ожидания и одиночества,влюбилась в детского врача, с которым была знакома еще со школы, и, пока Адам впоте лица зарабатывал для семьи деньги, завела бурный роман. За три месяца доразвода Адам стал в своей фирме партнером, и Рэчел объявила ему о своемрешении, сказав, что он не пропадет. Она забрала детей, мебель, половинусбережений и, едва дождавшись, когда высохнут чернила на бракоразводныхбумагах, вышла за своего педиатра. С тех пор прошло десять лет, но Адам до сихпор не изжил в себе обиду и, разговаривая с бывшей женой, с трудом могсдерживать эмоции. С тех пор он и зарекся жениться, опасаясь повторениянеудачного опыта.

За прошедшие годы Адам неоднократно знакомился с женщинами,но во избежание серьезной привязанности выбирал себе молоденьких дурочек – попринципу «лет меньше вдвое, а мозгов – вдесятеро». В той среде, где он работал,в таких недостатка не было. В сорок один год он встречался с девушками отдвадцати одного до двадцати пяти: манекенщицами, начинающими актрисами,поклонницами – одним словом, с теми, кто всегда вьется вокруг спортсменов и рок-звезд.В половине случаев он даже не помнил их имен. Со всеми женщинами Адам былчестен и щедр. Он сразу объявлял, что вообще не собирается жениться, а с нимипросто проводит время. Ни с одной он не встречался дольше месяца, да и то влучшем случае. Он ограничивался тем, что несколько раз выводил их в ресторан,вел в постель – и прости-прощай. Его сердце унесла с собой Рэчел – и бросила всточную канаву. Теперь он общался с ней лишь по необходимости, а это, по меретого как взрослели дети, случалось все реже и реже. В большинстве случаевотправлял ей немногословные послания по электронной почте либо поручалдоговариваться своей секретарше. Ему не хотелось иметь с ней ничего общего. Изаводить серьезные отношения с кем-то еще тоже не хотелось. Адам ценил свободу,и ничто на свете не заставило бы его поступиться ею вновь.

Его мать наконец перестала сетовать на его одиночество – илипочти перестала; во всяком случае, прекратила знакомить его с «хорошимидевушками». Адам имел ровно то, что хотел, – непрекращающуюся чередуподружек, чтобы скрасить одиночество. Для разговора по душам у него былидрузья. Женщины, считал он, существуют для секса и удовольствия, и держать ихнадо на расстоянии. Он не имел желания вновь увлечься и остаться с разбитымсердцем. В отличие от Чарли никакой идеальной женщины он не искал. Ему нужнабыла лишь подходящая партнерша по сексу, причем на время, в идеале – на парунедель, и он не отступал от этого правила. Адам не признавал глубокихпривязанностей. Он относился серьезно лишь к своим детям, работе и друзьям. Аженщин он друзьями не считал. Рэчел была его заклятым врагом, мать он переносилс трудом, сестра была занудой, а подружки – практически чужие люди. Вбольшинстве случаев ему было приятнее, надежнее и удобнее с мужчинами. Особеннос Чарли и Греем.

– Ну я вчера и оторвался! – усмехнулсяАдам. – Последнее, что помню, – это как танцевал с какими-тобразильянками, из которых ни одна не говорила по-английски. Зато как онидвигаются, старик! Я отплясывал самбу до умопомрачения. И, кажется, выпилшестьсот коктейлей. Девочки были неотразимы!

– Ты тоже.

Чарли расхохотался, и оба подставили лица солнцу, снаслаждением ощущая на коже теплые лучи. Адам даже забыл о своем похмелье. Какадвокат он в последнее время был нарасхват, постоянно пребывал в цейтноте, нерасставался с тремя мобильными телефонами и пейджером и проводил все свое времялибо в переговорах, либо в самолете, спеша на другие переговоры. Среди егоклиентов числились несколько больших знаменитостей, которые с завидным постоянствомпопадали в разные неприятные истории, но Адам любил свое дело и всегда проявлялпо отношению к клиентам завидное терпение. Но на людей близких его терпения нехватало, за исключением разве что детей, которые для него были всем. Аманда иДжекоб – вот кто действительно были светлым пятном в его жизни.

– Кажется, я двоим назначил на сегодня свидание, –продолжал Адам, с улыбкой вспоминая бразильских красоток. – Они ни словане поняли. Надо будет сегодня опять туда заглянуть, вдруг они там будут.

После второй чашки кофе Адам начал оживать, и тут появилсяГрей, в темных очках, с взъерошенными седыми волосами. Он частенько ходил стакой «прической», но сегодня она казалась вполне уместной. Грей со стономопустился в кресло. На нем были плавки и футболка – стираная, но в пятнахкраски.

– Старость не радость, – проворчал он, сблагодарностью принимая чашку кофе и открывая бутылочку «Унтерберга».Горьковатый ликер несколько успокоил желудок после вчерашних излишеств. Вотличие от приятелей Грей не мог похвастать отличной формой. Долговязый ихудой, он был похож на дистрофика. Грей в детстве вполне мог быть изображен наплакате, призывающем помочь голодающим детям. Он и теперь был необычайно худ.Грей был художником, жил в нью-йоркском районе Уэст-Виллидж и увлеченно работалнад своими причудливыми и завораживающими картинами. Ему, хотя и не без труда,удавалось сводить концы с концами, хотя в последнее время он продавал всего попаре полотен в год. Как и Чарли, он никогда не был женат и не имел детей. Вмире искусства он пользовался уважением, но не добился коммерческого успеха.Его самого это не трогало. Деньги для него ровным счетом ничего не значили.Грей любил говорить, что для него главное – это искренность в искусстве. Онпредложил друзьям выпить ликера, но те только поморщились и затрясли головами.