Арктическое вторжение - Сергей Донской

Президент и премьер, не сговариваясь, кивнули, а их лица, принявшие одинаково жесткое выражение, сделались очень похожими, хотя обычно между ними не наблюдалось никакого сходства. Фраза сорвалась с языка секретаря Совбеза не случайно. Она долго обдумывалась, взвешивалась и корректировалась всеми участниками заседания, дабы, будучи озвученной, известить мир о непоколебимости позиции России.

Вскоре после этого исторического заявления полярники заложили на дне Северного Ледовитого океана капсулу с российским флагом. Узнав об этом, Запад взбеленился в полном смысле этого слова. Канада с пеной у рта потребовала убрать ненавистный трехцветный флаг с золотым коронованным орлом, на груди которого, как встарь, топтал поверженного змея Георгий Победоносец. Некоторые члены «Большой восьмерки» стали шепотком обсуждать возможность объявления России экономической блокады, а потом и вовсе позволили себе глухие угрозы и проклятия в адрес непокорных славян. Разношерстная европейская мелочь подхватила их, как подзаборные шавки подхватывают злобный лай цепных псов. В разгар шумихи Соединенные Штаты направили к берегам Аляски сразу несколько экспедиций, которые должны были обосновать претензии Америки на шельф, застолбленный русскими. Из этой затеи ничего путного не получилось, однако негодование мировых держав по поводу самоуправства России лишь усилилось. Обстановка во льдах накалилась до такой степени, что главком ВМФ объявил о возобновлении круглосуточного боевого дежурства кораблей Северного флота в арктических районах.

Это походило на возвращение в середину прошлого века, когда противостояние между СССР и США грозило перерасти в обмен сокрушительными ядерными ударами. Как язвили на станции, «вот она, настоящая холодная война, при температуре минус сорок градусов по Цельсию». Автором шутки являлась та самая доктор наук Полынцева, которой не спалось за полчаса до ужасной смерти всех участников экспедиции. Последняя связная мысль, посетившая ее перед погружением в дрему, была о муже, оставшемся в Петербурге. Обычно Полынцева на него злилась, подозревая в изменах и беспробудных пьянках, но этой ночью ей вдруг сделалось жалко своего непутевого Левушку. Детей у них не было, родители обоих совсем состарились, и, случись что с одним из супругов, второму бы пришлось доживать свой век в полном одиночестве.

Почему вдруг Полынцева задумалась об этом? Почему на ее глаза навернулись непрошеные слезы? Она решила, что причиной тому гадкий сон про подъезд без дверей. Наука отвергала существование такого явления, как интуиция, и Полынцева отмахнулась от нее тоже. Шестым чувством она ощущала приближение опасности, но как человек, привыкший опираться на факты, заставила себя не обращать внимания на одолевавшую ее смутную тревогу, вытерла глаза и сомкнула веки.

В это время пришельцы уже бесшумно рассредоточились по территории никем не охраняемой полярной станции. Было очевидно, что каждый из них хорошо знает свою задачу и прекрасно ориентируется на местности. Специалист предположил бы, что эти люди не только изучили план станции по картам или спутниковым снимкам, но и основательно потренировались, прежде чем приступить к выполнению задания.

Какого именно задания? Чьего? С какой целью?

Ответы на эти вопросы знали только они, но никто из пришельцев никогда и нигде не распространялся на эту тему. Они держали языки за зубами, а совесть – за семью замками, чтобы не отвлекаться понапрасну.

Все пришельцы были одеты в белые маскхалаты, делавшие их похожими на призраков. Только эти призраки были вооружены вполне реальными короткоствольными автоматами, снайперскими винтовками и арбалетами. Они прятали свои лица за белыми масками, надетыми вряд ли из-за мороза, не слишком сильного по здешним меркам. Выдыхаемый ими пар радужно струился на фоне ночного неба. Луны видно не было – только сверкание мириад холодных арктических звезд, похожих на алмазы, щедро рассыпанных по черному бархату.

Движение дрейфующей льдины непрошеные гости совершенно не ощущали. По сути, это была многокилометровая ледяная платформа, медленно и плавно курсировавшая по поверхности Северного Ледовитого океана. На ней размещались три десятка строений различного размера и назначения, а кроме того, четыре дизельные электростанции, ангары для тракторов и снегоходов, депо с дизтопливом и продуктовая морозильная камера. Все это было доставлено на станцию «Северный полюс-47» атомным ледоколом «Ямал» примерно месяц назад, в тысяче километров от Большой земли, к северо-востоку от архипелага Де-Лонга. Пятнадцати полярникам предстояло провести на своей льдине толщиной в три метра еще одиннадцать месяцев, но, судя по поведению пришельцев в маскхалатах, срок этот неумолимо сокращался с каждым выдохом и вдохом незваных гостей, с каждым шагом ног, обутых в утепленные армейские ботинки.

«Ты, ты и ты – налево! Вы трое – направо! Остальные за мной!»

Повинуясь жестам своего командира, вооруженные люди приблизились к жилым строениям вплотную, опять-таки демонстрируя удивительную осведомленность. Они словно заранее знали, где кого искать. И они явились не для детской игры в прятки или в догонялки. Оружие диверсанты держали на изготовку.

– Гоу! – резко выкрикнул командир, когда необходимость действовать скрытно отпала.

По его сигналу пришельцы одновременно бросились вперед, и ночная тишина огласилась воинственными возгласами, руганью, топотом и грохотом выбиваемых дверей. Казалось, нападающие умышленно производят столько шума, чтобы деморализовать участников российской экспедиции.

Отпора они не опасались. Пистолет начальника экспедиции, карабин, а также пара охотничьих двустволок не представляли серьезной угрозы для атакующих. Они были настроены действовать быстро и решительно, тогда как сонные полярники не были готовы к такому обороту дела. Сколько у них было времени для того, чтобы прийти в себя и организовать оборону?

Пять секунд? Десять? Пятнадцать? Слишком мало.

Замки, уничтоженные специальными взрывными устройствами направленного действия, не смогли задержать нападающих. Продолжая перекликаться и круша все на своем пути, они врывались в жилища, направляли на ошеломленных полярников оружие, грубо вытаскивали их из постелей и выволакивали наружу. За шиворот, за волосы, за ноги. Мужчин, пытавшихся хвататься за мебель и дверные косяки, бесцеремонно оглушали ударами по голове.

Били не сильно, явно не насмерть. Одному рассекли бровь, второму расквасили нос. Полярники, многие из которых в молодости слыли лихими парнями, как-то сразу скисли, утратили мужество, растеряли бойцовские качества. Происходящее виделось ими как в бреду. Недоуменно хлопая глазами, они безропотно позволяли тащить себя по снегу и только бормотали растерянно:

– Эй, мужики?.. Вы чего?.. Что вам надо?..

Самым стойким оказался начальник экспедиции Трегубов, который, несмотря на кровь, заливавшую глаза, умудрился сбить с ног одного из противников и вцепиться ему в глотку. Это стоило ему пары вышибленных зубов, проломленного черепа и нескольких сломанных ребер. Из последних сил он призвал сотрудников браться за оружие, но приказ его выполнять было некому. Мужчины и женщины вповалку лежали на снегу, постанывали, кряхтели и молили Бога о том, чтобы происходящее оказалось дурным сном.