Шанталь. Против течения - Ирада Нури

Большой обеденный стол, за которым запросто могла бы разместиться дюжина человек, был, как и вся остальная мебель, надежно привинчен к полу и застелен ажурной скатертью, несомненно, принадлежавшей какой-нибудь высокородной персоне, безжалостно обворованной в морском бою. Установленные вокруг стола стулья, как и большое и на вид очень удобное кресло, были обиты полосатой парчой и придавали всему помещению вполне уютный вид.

Старательно пряча лицо, я торопилась покончить с работой и убраться восвояси, когда дверь после стука отворилась, впуская двух матросов, которые, к моему удивлению, принялись подвешивать в дальнем углу каюты еще один гамак. Я пребывала в замешательстве, размышляя над тем, зачем хозяину при наличии кровати еще и гамак, как вдруг увидела в руках одного из матросов свой собственный сундучок с одеждой, купленный прямо перед отплытием и который, по моим расчетам, должен был находиться там, где я его и оставила – в общей каюте на нижней палубе.

– Что это такое? Зачем это здесь? – мысли об осторожности исчезли как пыль, с таким усердием смахиваемая мной всего несколько минут назад.

Но напрасно я ожидала ответа от тех, кому, судя по всему, это было не более известно, чем мне. Вместо них за моей спиной ответил сам капитан:

– Затем, что юнга, как мой личный помощник, должен постоянно находиться при мне, а не заставлять часами разыскивать себя по всему судну. Отныне жить ты будешь здесь, со мной.

Что значит «со мной»? Неужели мой обман раскрыт?

Я резко повернулась и во все глаза уставилась на капитана, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, позволяющий понять, что он меня узнал. Напротив, лицо его выражало скуку, не более того.

– Но я…

– Послушай, парень… Как, говоришь, тебя зовут?

– Ша… Шарль, меня зовут Шарль, – едва не выдав себя, поправилась я.

– Вот как, – протянул он, изучающе окинув меня взглядом, от которого я невольно поежилась, – Значит, Шарль?.. Ну что же, Шарль, – он с легким нажимом произнес мое имя, как бы пробуя его на вкус, – я собираюсь проспать не менее двух часов, и на это время ты свободен. Но как только я проснусь, мне понадобится твоя помощь, так что уж будь любезен, не заставляй меня вновь разыскивать тебя по всему кораблю, иначе в следующий раз запру тебя прямо здесь.

– Не буду, – буркнула я, – только…

– Только что?

– Я не могу спать в одной каюте с вами, месье! Я страшно храплю и разговариваю во сне. Прошу вас, позвольте мне вернуться на прежнее место.

– Не можешь? Глупости! Ты останешься здесь, при мне, и точка! Если тебя это успокоит, то я храплю не меньше твоего, а уж сплю так крепко, что и пушкой не разбудишь, не то что какими-то разговорами. Впрочем, если ты настолько стеснителен, то так уж и быть, разрешаю отгородить свой угол ширмой, но о возвращении назад и думать забудь. Ты можешь понадобиться мне в любой момент, и поэтому должен быть постоянно под рукой. В конце концов, это – твоя прямая обязанность, и не вздумай увиливать от нее, не то прикажу выпороть. А теперь помоги-ка мне снять сапоги и отправляйся на камбуз, подкрепись, а заодно передай коку, чтобы к вечеру прислал еды на двоих – для меня и старпома. Хотя, – он искоса посмотрел на меня и добавил: – пусть пришлет на троих, ужинать будешь не на камбузе, а здесь.

Что мне оставалось делать? Демонстрируя послушание, я подошла к присевшему на край кровати капитану и обеими руками схватилась за сапог, стянуть который удалось только с третьей попытки. Стараясь не обращать внимания на колкости, отпускаемые кэпом по поводу того, насколько хилый помощничек ему достался, я, напрягшись изо всех сил, смогла освободить и вторую ногу, после чего поспешила ретироваться вон, пока хозяин не передумал и не решил, что для лучшего сна ему требуется колыбельная.

* * *

Я так торопилась сбежать подальше от этого человека, что не заметила, каким взглядом он пожирает меня в те моменты, когда я этого не вижу. Однако стоило мне только выйти, как всю его сдержанность как рукой сняло.

Проклятье! Ему срочно нужно выпить, а ведь он дал себе слово больше не прикасаться к спиртному. Одному Богу известно, каких усилий ему стоило не сорваться и не подать виду, что узнал ее. Черт, да как же не напиться, если все, о чем он только может мечтать, это схватить в охапку непокорную девицу и швырнуть на койку, чтобы после его безумных ласк она и думать навсегда забыла о Ренарде. Без титула и богатства де Ламмеров тот вряд ли сможет долго интересовать привыкшую к роскошной жизни любовницу, и раз так, то у Патриса есть все шансы привлечь ее внимание к себе. Или нет? Еще одного унижения он больше не вынесет.

Бросив взгляд на слегка покачивающийся в углу гамак, он мрачно улыбнулся: изолировать ее от остальной команды, которая враз могла опознать в ней женщину, было единственно правильным решением. Изголодавшихся по женской ласке матросов сможет остановить только одно: если девица будет принадлежать капитану – единственному богу и хозяину на этом судне. Так что хочет этого прелестная сирена или нет, но еще до конца путешествия она будет есть у него из рук и не признавать никакого другого мужчину, кроме него. Что же касается предателя братца…

Патрис вскочил, в два шага преодолел расстояние от койки до двери и широко ее распахнул. Подозвав вязавшего узлы неподалеку дюжего матроса, он дал ему несколько поручений, после чего, удовлетворенно вздохнув, вернулся в каюту.

Ну что же, несмотря на не слишком удачное начало, богатое на сюрпризы плаванье обещало стать гораздо интереснее, чем он предполагал. Вот сейчас он немного поспит и с ясной головой приступит к осуществлению своего грандиозного замысла.

Очутившись на приличном расстоянии от капитанской каюты, я обессиленно прислонилась спиной к бизань-мачте и медленно сползла вниз, подтянув дрожащие колени к самому подбородку.

Как могло так произойти, что из всех судов, стоявших на якоре, я попала именно на то, на которое не желала бы добровольно попасть ни за какие блага на свете? И почему из всех капитанов мне попался тот, кто одним только своим взглядом заставлял меня дрожать в ледяном ознобе и гореть в жарком пламени одновременно?

От судьбы, как говорится, не уйти, и вместо того, чтобы остаться незамеченной до конца плавания, смешавшись с остальной командой, я теперь вынуждена буду делить каюту с одним-единственным человеком, от которого готова бежать без оглядки так далеко, как это только возможно. Только от мысли об этом внутри поднялся такой жар, что наверняка бы сгорела дотла, не окати меня один из матросов, драющих палубу, ледяной водой.

– Эй, салага, кто разрешил тебе отлынивать от обязанностей? А ну, живо тащи сюда свой тощий зад!

Отплевываясь, я вскочила с места, готовая вцепиться в глотку любому обидчику, лишь бы это избавило от ненужных мыслей и дрожи предающего меня тела. Нас разделяло всего несколько шагов, но преодолеть их я не сумела: Клод, жестко обхватив меня, оттащил назад, пока я не натворила очередной глупости и не выдала себя с потрохами.