Тайный бункер абвера - Александр Александрович Тамоников

для патрулей. Провести цепь за один день не получится, на это уйдет две ночи. Но когда объекты будут заминированы, то взрыв произведем разом в нескольких местах. Завод взорвет Мастер, бункер за мной, госпиталь и насыпь — два человека из партизанского отряда.

— И четыре взрывателя? Динамита четыре ящика, проволоки. Как ты один это через границу фронтов пронесешь? И что с Захаревичем?

Глеб развел руками:

— Я обращусь за помощью к действующим агентам, ведь даже не знаю, где в городе расположен штаб гестапо. Это отдельная операция, для нее сведений я не собирал, товарищ майор.

Снитко покачал головой — план слабенький. Разведчик не продумал, как вызволить из плена захваченного Захаревича, как забрать секретные бумаги из бункера. Из трех этапов продуман только один. Но время уже поджимало, пора возвращаться в штаб, там генерал ждет доклада от капитана разведки.

…В этот раз стол был заставлен кружками со сладким чаем, от края до края раскинулись карты местности со множеством флажков, линий, условных знаков. Кипела работа, командование планировало дальнейшее продвижение линии фронта, ряд наступлений на германскую армию.

Комдив оторвался от карт и кивнул, приглашая Глеба к разговору:

— Слушаю тебя, капитан, рассказывай, как будешь выполнять боевые задачи.

Шубин рассказал ему свой план, но в ответ генерал недовольно сдвинул брови:

— Захаревича надо обязательно оттуда вытащить, мы точно знаем, что он жив и смог посадить подбитый самолет. Если немцы доберутся до нашего лесного аэродрома, то небо останется за ними. А небо — это и ПВО, и артналеты, и разведка.

Майор НКВД не выдержал и снова начал спор с командиром дивизии:

— Товарищ генерал, да вся затея провальная. Сунутся за Захаревичем — и их сразу повяжут. Дальше пытки и казнь. И нам нужны бумаги из бункера, там должны быть ценные сведения, которые помогут остановить вооружение Гитлера тяжелой техникой. Для всего этого надо в три раза больше народу, подготовки недели две.

Комдив резко ответил:

— Нет двух недель, ты знаешь об этом, майор. Через две недели наша дивизия должна уже освободить Маевск и двигаться дальше. Рассиживать на печи и готовиться неделями — это для немцев, а мы — Красная армия! Будем ждать, они стянут войска и снова начнут нас теснить назад. Нельзя ни метра отдавать земли, только вперед! Это приказ товарища Сталина!

Над широким столом вспыхнул жаркий спор, до хрипоты спорили генерал и майор, каждый доказывал свое. Снитко настаивал на осторожности, на долгой подготовке, а в ответ генерал рубил воздух ладонью:

— А я тебе говорю, пускай идет. Если советский разведчик дает слово выполнить приказ, то он его выполнит. Он разведчик и действовать уметь должен в разных обстоятельствах, соломки везде не подстелешь. Сообразит, придумает, как все боевые задачи выполнить. Помощники есть, я ему даю свободу, он командует операцией, а значит, и разведгруппу собирает!

— Да какой это план! — ярился энкавэдэшник. — Как один человек потащит несколько ящиков взрывчатки через линию фронта? На грузовике повезет прямо под носом у снайперов?

Но комдив вдруг затих, затем кинулся к двери и позвал кого-то из темноты сенок:

— Рынзина, иди сюда. Давай, ну, давай поближе к свету.

К свету лампы из полумрака вышла высокая девица с калачиками смоляных кос, на которые был лихо насажен беретик.

Комдив подвел ее почти к столу:

— Давай, младший лейтенант Рынзина, расскажи, чего ты с утра в штабе стоишь в углу, как памятник?

Девушка протянула желтый лист бумаги, исписанный круглым, почти детским почерком. Он дрожал в ее руке, дрожал и звонкий голос, и все же девушка смогла отчеканить:

— Товарищ генерал, это мой рапорт. Прошу разрешить вылет на вражескую территорию для освобождения капитана Захаревича, командира нашего летного взвода.

Комдив тяжело опустился на свое место, забрал рапорт из дрожащих рук:

— Вот кто доставит груз и командира разведгруппы через линию фронта. На парашютах сбросит в нужной точке. Младший лейтенант Рынзина поступает под командование капитана Шубина для выполнения боевой задачи.

— Есть. — Узкая ладошка взлетела к беретику, девушка нашла глазами бледное лицо Глеба и инстинктивно шагнула к нему.

Майор Снитко открыл было рот, но по столу грохнула железная рука комдива.

— Капитан Шубин, приступить к выполнению приказа!

Глеб отдал честь, развернулся на каблуках и пошагал к двери, следом неловко засеменила летчица. Скрипнули дверные петли, заглушив выкрик майора:

— Товарищ генерал, вы же на смерть их посылаете!

В сенках долговязая девушка неловко налетела на своего нового командира и испуганно ойкнула:

— Я… как вас зовут, я не рассмотрела ничего. Товарищ разведчик, меня Катя зовут.

Они вышли в сумерки. Белые дымки над трубами исчезли, стихли голоса красноармейцев. Только неподалеку гармонь выводила грустную мелодию, а рядом в темноте светились огоньки десятка последних выкуриваемых перед отбоем самокруток. Глеб молчал, не зная, как командовать этой долговязой девушкой со смешной полудетской прической. Если бы не высокий рост, то из-за лица с припухлыми щеками, неловких движений длинных рук и ног ей можно было бы дать не больше шестнадцати лет. Она и сама робко, без военной выправки, поинтересовалась:

— Что теперь, товарищ разведчик? Вылет сегодня будет? У меня самолет готов, заправлен. Штурман Тома, то есть младший лейтенант Заречная, ждет в общежитии. Ой, в казарме.

Шубин покосился на дверь, за которой по-прежнему спорили майор и генерал, и неожиданно спросил:

— А ты чего так рвешься за линию фронта? Знаешь, где Захаревича держат?

Катерина понуро опустила голову:

— Он меня и Тому от смерти спас. Мне «мессер» выстрелом чуть хвост не снес, а дядя Леша, то есть капитан Захаревич, прикрыл нас. Поэтому его подбили, я видела, где он самолет смог посадить. — Девушка подняла голову, в ее глазах стояли слезы. — Я на все готова, чтобы его найти и вытащить от немцев.

Грохнула дверь, на крыльцо вылетел весь красный майор НКВД:

— За мной! — Он заторопился к складу с боеприпасами, где рявкнул на оторопевшего начхоза: — Приказ комдива! — На подоконник шлепнулась бумажка.

Начхоз удивленно прошелся глазами по строчкам:

— Так вам машина нужна, чтобы все это сгрузить. Тяжести под сто килограммов. Ящики с толом, взрыватели, еще проволока.

Разъяренный энкавэдэшник буркнул:

— Грузи давай, будет машина. — И исчез в темноте улицы.

Начхоз растерянно покосился на худую летчицу и кивнул Шубину:

— Пошли, капитан, в глубине склада все сложено. Будешь помогать таскать.

Погрузка закипела, появился грузовик, и Глеб перенес тяжелые ящики в кузов.

Начхоз метался по своему крохотному складу, отсчитывая боеприпасы: гранаты, патроны, заряды с толом. Потом он, отдуваясь, бросился к мешкам с продуктами, и еще два мешка с