Идеальный слуга - Елена Ахметова

Не волокли же через проходную в ночи, в самом-то деле. Иначе бы вахтер сидел не со сканвордами, а с айпадом и отрядом личных рабов.

— Выносили по частям через дыру в заборе и хоронили в лесу, — равнодушно откликнулся охотник.

С полминуты у меня ушло на то, чтобы проглотить тысячу и один вопрос, с десяток возмущенных замечаний и пару-тройку совершенно нецензурных выражений, но по итогу — гип-гип ура моему самообладанию! — я только сдержанно поинтересовалась:

— Где эта дыра?

…и следующую четверть часа мы дружно (хоть и не добровольно) изображали верных товарищей, которые волокут перебравшую девицу домой. Я страшно переживала, что кто-нибудь предложит помощь и обнаружит, что «перебравшая» девица уже остыть успела, — но напрасно.

Всем было плевать.

Дверь моей квартиры, по счастью, была прикрыта, и праведно нажитым добром успели заинтересоваться только три обнаглевших комара. Я их ничуть не волновала, зато Самат вызвал у них неподдельный энтузиазм — и исхитрился перебить всех трех буквально за две минуты, пока я запиралась на замок и с облегчением сползала по стене.

— Брось труп в ванну, — мстительно скомандовала я и тут же спохватилась: — Хотя нет, ванна нам самим понадобится. Оставь тут, на коврике, он хоть прорезиненный.

Самат покорно бросил ведьму на пол и тут же заявил:

— Я не буду с тобой спать.

Я подняла голову, скептически заломив бровь. Охотник возвышался надо мной, напряженный, как струна, с посеревшим от стресса лицом и сжатыми кулаками, словно его уже привязывали к кровати нагишом.

Следовало признать, что-то в нем было, причем вполне себе родное и понятное: на моей славной родине половина мужчин такая же — сплошь невысокие, худые и жилистые, темноволосые и темноглазые. Именно тот типаж, к которому я всегда была равнодушна.

А уж если сравнивать с Итаном…

— Никто и не предлагает, — пренебрежительно фыркнула я.

На его лице отразилась непередаваемая борьба облегчения с досадой.

— Ты сказала, что ванна понадобится нам, — с опасливым ударением на последнее слово заметил он.

— Ну да, — вздохнула я, ощупав воплощенный ужас на голове. — Не могу же я предъявить тебя Карине в кровище и дерь… — я осеклась и трижды напомнила себе, что я нежная девушка, но до совести и сдержанности так и не достучалась. — В общем, иди, отмойся.

Если он и хотел спросить, кто такая Карина, то не преуспел: прямой приказ уже волок его в ванную. Я всадила гребешок в отросшие волосы и поплелась в комнату, машинально разбирая их на пряди прямо на ходу.

Телефон на столике мерцал четырьмя пропущенными вызовами: два — от Карины, один — от Итана и еще один — из кофейни, буквально десять минут назад. Я неопределенно хмыкнула — бариста, как пить дать, этот чертов языкастый бариста звонил! — и набрала Итана сама.

Нарочито радушный женский голос сообщил, что абонент — не абонент. В соцсети Итан не заходил с утра. В кофейне по-прежнему понятия не имели, где он, и я, не выдержав, постучалась в ванную:

— Самат! Тот парень, который водил к Инне навок, — он же живой?

В ванной мгновенно перестала журчать вода. Самат предпочел убедиться, что ополоумевшая навка не начнет ломиться к нему и покушаться на юношескую честь, и только потом признался:

— Понятия не имею. Саша — в смысле, ведьма — собиралась выдать ему координаты одного из своих гомункулов, из тех, что запрограммированы на защиту тайны. Он же не настолько идиот, чтобы идти на такую встречу, не заготовив сюрприз-другой?..

— Твою мать, — только и сказала я, прежде чем набрать Карину.

ПРЕД. ЧАСТЬ

12

ВПЕРЕД

— Прошу прощения, ваше величество, что я все это прихватил с собой, — сказал он, — но, когда за мной пришли, я еще не кончил пить чай-с.

Л. Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Следовало отдать Карине должное: когда я разбудила ее истеричным звонком, она послала меня куда ближе, чем я могла рассчитывать в половине четвертого утра, и вдобавок ухитрилась выловить какое-то зерно смысла в моих суматошных показаниях. Должно быть, сказывался долгий опыт работы в Курултае.

— Так, а ну-ка, выдохни, — резко скомандовала сестра, воспользовавшись паузой в моей панической исповеди. — Во-первых, ты цела?

Я истерично соврала, что целее не бывает, и вообще беспокоиться следует не обо мне.

— Во-вторых… — Карина выдержала многозначительную паузу. — Итан?..

От неожиданности я запнулась и едва не пересчитала лбом босоножки на обувной полке — а потом залилась краской, как школьница, впервые подумывающая о покупке презервативов. А что я, собственно, могла рассказать об Итане одной из сестер?

«Знаешь, Карин, я тут нарушила первостепенный запрет и наложила лапу на чужого меченого, потому что он фотографирует как бог и язык у него, гхм, подвешен»? «Переспала тут с одним, он не перезвонил, я волнуюсь»?

Блестяще, Алиса, блестяще!

Краем глаза я заметила, как Самат с неувядающим интересом прислушивается к разговору, и прошла мимо него на кухню. Увы, проблему это не решало: в однушке чертовски тяжело найти место для конфиденциального разговора, и охотник по-прежнему грел уши, только теперь — с почтительного расстояния.

— Это он меня фотографировал для инстаграма, — сказала я Карине то, что она и так прекрасно знала, — и помогал с поисками ведьмы.

На том конце повисла многозначительная тишина. У Карины всегда было что-то общее с акулами: те чуют кровь на огромных расстояниях, а моя обожаемая сестрица способна учуять недомолвку за полторы тысячи километров. Жертва обречена в обоих случаях.

— Он… — робко мяукнула я и замолчала, не в силах подобрать слова.

Он бесил меня до невозможности. Подкалывал, опускал на землю, торговался со мной, как с базарной бабкой, не стеснялся обламывать по любым вопросам, постоянно припоминал незначительные мелочи, на которые более благородный и воспитанный человек давно закрыл бы глаза. Я не слышала от него ни одного искреннего комплимента, его совершенно не трогала моя инстаграмная красота и уж точно не впечатляло дыхание нави за моим плечом.

Но он всегда был рядом, когда мне требовалась поддержка. Он решал мои проблемы быстрее, чем я начинала о них задумываться. Он знал мои пристрастия и предпочтения едва ли не лучше, чем я сама. Он смешил меня, когда казалось, что смеяться я буду в следующей жизни. Он удивлял — походя, не задумываясь и не придавая этому никакого значения… и еще, наверное, тысяча таких же бессмысленных «он», о которых я ни за что не скажу ни Карине, ни ему самому.

Черт подери, на этом фоне блекло даже то, каким хорошим любовником он оказался!