Там, за горизонтом - Александр Сапегин

– Сегодня скидка. Чёрная, мать её, пятница! – Подключив к переносному генератору дополнительный автомат в распределительном щите магазина, Михаил щёлкнул тумблером.

Потрещав пускателями, на потолке загорелся ещё один ряд светильников.

– Налетай, девчата! Распродажа, шубы за ноль цены.

Охая и ахая, будто никогда шуб не видели, прекрасная половина человечества разбрелась по магазину.

– Пап, а мне можно? – дёрнула Михаила за рукав дочка.

– Можно.

– А Марине?

– Доня, что за глупые вопросы? И Марине можно, берите, что хотите, папа платит.

– Так бесплатно же всё! – удивилась дочка, под приглушённые смешки Антона и Виктора.

– Тем более можно. Знаешь, сколько папа за бесплатно может заплатить?

– Да ну тебя, – надула губки Лиза и ускакала в торговый зал.

– Я в «Охотник», ножи гляну, – слинял за Лизой Виктор.

– Пойдём, Антоха, приглядим себе по паре курток кожаных, – поправив под мышкой кобуру, Михаил вышел из подсобки. – А то девки всё разберут, нам ничего не достанется.

– Успеется, мы тут надолго, – кивнув на разошедшихся девчат, активно таскающих к зеркалам охапки шуб, прогудел парень.

Достав из сумки термос с горячим кофе, он протянул Михаилу пластиковый стаканчик.

– Не последний магазин в городе, перехватим где-нибудь. Кофе будешь, Палыч, с коньяком?

– Твоя правда, – согласился Михаил, возвращаясь обратно. – С коньяком, говоришь? Там у тебя чего побольше: кофе или коньяка?

– Всего побольше, – вдыхая носом терпкий аромат напитка, ответил парень. – И кофе побольше, и коньяка навалом.

– Эх, наливай, – махнул рукой Михаил. – Чай гаишники не остановят, а девчонкам тоже надо напряжение скинуть… Загонял я их последние дни.

– Не боишься, что на шею сядут?

– Как сядут, так и слезут. Огороды грядут, напашутся ещё. Какие у них остались радости? Никаких почти. – Подтянув ногой стул, Михаил уселся на сиденье.

Прихлёбывая напиток, он с грустью смотрел в зал, где дамы продолжали своеобразный шопинг.

– Устал я, – протянув руку с тарой за добавкой, сказал он.

– Все устали, – глухо гуднул Антон. – Не жалеешь, Палыч?

– Что не уехали? – погоняв напиток во рту, переспросил Михаил.

– Ага.

– Знаешь… – Обхватив ладонями стаканчик и не замечая обжигающего тепла, Михаил невидящим взором уставился на поднимающиеся вверх завитушки пара. – Жалею и не жалею одновременно. Думаешь, там было бы легче? Ответственности меньше – это да, а в остальном нисколько. У нас и здесь-то каждый в сторону норовит утянуть, а там вообще вакханалия. Людей не переделаешь, Антон. Зуб даю, на западе сейчас власть делят, а если где люди и выживут, то под жёсткой диктатурой. Иван Грозный и Сталин в условиях пост-апокалипсиса детским садом покажутся. Детишки с песочницы.

– Ну, не знаю, – не согласился парень. – Я думаю, народ вооружится, ментов сейчас нет, вон сколько стволов по частям и по складам лежит – бери не хочу. Ты сам говорил о неизбежности стрельбы и поножовщины, так просто никто подчиняться не будет.

– А это что-то меняет? Поорут, постреляют и успокоятся, – повёл бровью Михаил. – Будут подчиняться, народ привык к царям и президентам, поэтому он инстинктивно будет искать или надеяться на доброго царя-батюшку, который наведёт порядок, и тогда наступит всеобщий мир и лад, да божья благодать. По большому счёту, Антоха, победит тот, кто лучше организован, у кого дисциплина и порядок, тот и станет царём. Я вот думаю спутниковую тарелку где-нибудь скрутить, вдруг повезёт на работающий канал наткнуться, чем чёрт не шутит, мне этот информационный голод уже вот где, – ребром ладони Михаил указал степень информационного голодания.

– Ой, девочки, смотрите, как к этой шубке подвески идут…

– Танюха до ювелирного салона добралась, – фыркнул Антон, выглянув из подсобки. – О, кобылицы, всем табуном ломанулись. В ювелирке света нет, фонарики возьмите, а то ноги переломаете! – крикнул он.

Наивный чукотский юноша, зачем идти за фонарями, когда можно кого-то припрячь? Дамы размышляли в аналогичном ключе, поэтому, следуя старой доброй традиции, инициатива мгновенно вступила в сексуальную связь с инициатором.

– Антоша, принеси, пожалуйста! – томным голоском пропела Вера.

– Вызвался – иди, – ядовито усмехнулся Михаил. – Никто тебя, милок, за язык не тянул.

– Вот же… – Поставив стакан с недопитым кофе на стол и присовокупив пару непечатных слов, Антон вынул из сумки несколько фонарей.

– Бери все и сумку с собой прихвати, поверь мне, девушки её доверху побрякушками набьют, – посоветовал Михаил. – И мешки под шубы приготовь.

Допив кофе, Михаил побродил по магазину, подобрав на себя пару крепких кожаных курток и одну косуху. Подкормка для моли в виде шуб и мехов его не интересовала, всё необходимое он набрал в «Охотнике и рыбаке» – зимнее, летнее, весенне-осеннее, обувь всех фасонов.

Больше всего ему понравились ножи и несколько ружей с оптикой. Сейчас магазин чистили мальчишки, обвешиваясь холодняком с ног до головы. Отпущенный девчатами на вольные хлеба Антон к ножам и кинжалам отнёсся скептически. С видом знатока он пробовал сталь едва не на зуб, щёлкал по лезвиям ногтем и прислушивался к их звучанию. В конце концов, парень отобрал себе несколько экземпляров колюще-режущей красоты.

– Эти можно взять, – коротко обронил он Михаилу. – Сталь хорошая, а остальное просто дерьмо в красивой упаковке. Косят под булат. Меня ещё дед учил…

– Хм… – Михаил последовал совету, распотрошив шкаф. – А я вот не мастак. Можешь научить, вдруг пригодится?

Антон неопределённо пожал плечами:

– Честно говоря, Палыч, даже не знаю.

– Что так?

– Я не умею объяснять, как ты, понимаешь, я просто чувствую. Вот этот нож вроде и хорош, ухватистый, в руке хорошо лежит. Такой приятный, ручка деревянная и все дела, но не то пальто, понимаешь. Вот не нравится мне, и всё, хоть ты тресни. Как… как баба!

– Это как?! – крякнул от удивления Бояров. Не ожидал он подобных сентенций от простого приземлённого парня.

– Ну, типа… Вот встретил ты красотку, вся из себя по полному параду, всё при ней, чикса с картинки, а смыла мейкап, и наступил пипец. Кожа есть, а рожа осыпалась. – Да-а, образно, – покивал Михаил на сравнение.

Да, вот так вот и открываешь что-то новое в человеке. Простой незначительный эпизод приводит к изменению привычного образа.

– Короче, и с ножами так. Я не знаю, как оно у меня выходит, просто подержу лезвие, постучу по нему, и всё. Если надо, я сам могу выковать не хуже, только кузню с мастерских надо перевезти и на металлобазу съездить. А, ещё в локомотивное депо!