Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас

Учитывая все, чему предстояло произойти в Германии в ближайшие годы, Бонхёффер обзавелся таким другом, как Хильдебрандт, чрезвычайно вовремя. Бетге сообщает, что эти двое «во всем были согласны» по практическим вопросам и что Хильдебрандт «поспособствовал неизбежному переходу Бонхёффера к более строгому библеизму»137. К тому же Хильдебрандт был талантливым пианистом и заменял Дитриха в качестве аккомпаниатора на тех семейных концертах, на которых сам Бонхёффер не мог присутствовать.

В апреле 1930 года Бонхёффер съездил в Барселону на свадьбу своего друга, учителя Тумма, а вернувшись в Берлин, стал всерьез обдумывать годичную поездку на учебу в США. Наставник Бонхёффера Макс Дистель предлагал провести за морем год, который оставался до законного срока, когда Бонхёффер мог принять сан. Старший брат Карл-Фридрих годом ранее получил приглашение в американский университет и мог помочь младшему обосноваться там. Поначалу Дитрих воспринял этот план без особого энтузиазма, покуда не представилась возможность заниматься в богословской семинарии Нью-Йорка «Юнион».

В июне скончался Адольф фон Гарнак. Общество имени кайзера Вильгельма назначило мемориальную службу на 15 июня, внушительный список выступавших на церемонии вполне соответствовал значимости этой легендарной фигуры. Присутствовал в этом списке и двадцатичетырехлетний Дитрих Бонхёффер, выступавший от имени учеников Гарнака. По мнению Бетге, речь Бонхёффера «выгодно отличалась от выступлений старших, известных ораторов, выступавших перед ним». В числе этих ораторов были министр культуры, госсекретарь, министр внутренних дел и другие известные лица. «Многих поразили широта взглядов и понимание, которое он проявил к своему бывшему учителю, – писал Бетге, – тем более, что было уже ясно: сам Бонхёффер выбрал иной путь». Бонхёффер провозгласил:

...

Слова Бонхёффера подтверждают, что даже в молодости он не был тем, что ныне могли бы назвать «поборником культуры», и его невозможно подверстать ни к «консерваторам», ни к «либералам». Не принимая выводов либерального богословия Гарнака, он при этом от всей души соглашается с теми предпосылками, которые привели учителя к этим выводам, и справедливо считает, что предпосылки важнее самих выводов. Каждый, кто идет вслед за истиной, куда бы она ни вела, – достойный хвалы соратник. Сама эта идея приобретена Бонхёффером от Гарнака и либеральной традиции Грюневальда, в которой он был воспитан, и Бонхёфферу хватало благородства признать это, в том числе и публично. Первым его наставником в такого рода мышлении стал отец. Выводы Карла Бонхёффера опять-таки отличались от выводов его сына, однако неколебимое уважение отца к истине и к представителям иного мнения послужило основой общественного идеала – мира, где возможно спорить, не теряя человеческого облика, где спор становится культурным и продуктивным. В грядущие годы этот идеал подвергнется серьезным нападкам, нацисты разожгут пламя культурной войны (Kulturkampf) и постараются столкнуть лбами своих противников. Они будут ловко маневрировать, привлекая на свою сторону консерваторов и христиан, в расчете на то, что потом, когда наберутся больше сил, разделаются и с ними.

* * *

Второй богословский экзамен Бонхёффер выдержал 8 июля. 18 июля диссертация «Действие и бытие» была утверждена, что давало Бонхёфферу право занять должность в университете, и 31 июля он выступил с Первой лекцией. Решение отправиться осенью в США далось ему нелегко. Бонхёффер не слишком высоко ценил заокеанское богословие: ему казалось, что тамошние семинарии больше похожи на профессионально-технические училища, чем на высшие учебные заведения. Но все же имело смысл поехать, а в итоге принятое решение изменило его жизнь.

Готовясь к поездке, Бонхёффер составлял словарик американских идиом. Он ехал в страну, большинство жителей которой не разделяло его взглядов, и он не хотел показаться им «чистым листом». По его мнению, союзники обошлись с побежденной Германией жестоко и несправедливо, и на этот счет он тоже не собирался молчать. В Штатах он действительно с большой отвагой будет публично высказываться по этому поводу, выражая точку зрения немцев. К счастью, американцы отнеслись к его позиции с гораздо большим пониманием, чем он мог ожидать.

Отбытие планировалось на 4 сентября, а 6 сентября Клаус Бонхёффер обвенчался с Эмми Дельбрюк. На следующий после свадьбы день родители проводили Дитриха в Бременсхавен, а в 8:30 шестого сентября посадили его на пароход «Колумб». Все трое посвятили два часа осмотру судна, а затем распрощались. Родители сделали на прощание фотографию с берега: Дитрих махал им рукой, стоя у поручней корабля. В 11:30 33-тонный «Колумб» поднял якорь. Это было великолепное судно, самое большое и быстрое в германском флоте, символ вымечтанного блестящего будущего страны. В рекламном буклете утверждалось, что ни на одном другом корабле не соединились до такой степени «современная наука и артистический вкус, дабы облагородить интерьеры и превратить морское путешествие в роскошь». Девять лет спустя, 19 декабря 1939 года, «Колумб» будет затоплен у берегов Делавара, лишь бы не сдаваться британскому военному судну. Каюты с неповторимым убранством наполнятся соленой водой, корабль уйдет во тьму, в пучину глубиной пять километров. Но это – дело будущего. Пока что «Колумб» уверенно продвигается на запад, развивая небывалую по тем временам скорость в 22 узла.

Вечер первого дня Дитрих провел в специально отведенной для письма гостиной, отчитывался перед бабушкой:

...

Соседом Бонхёффера по каюте оказался в итоге доктор Эдмунд Де Лонг Лукас, преуспевающий американец 48 лет, глава Христианского колледжа имени Формана в Лахоре (Индия). Лукас защитил докторскую в университете «Коламбия», расположенном поблизости от семинарии «Юнион», куда направлялся Бонхёффер. Дитрих с энтузиазмом поделился с человеком из Лахора своей мечтой посетить Индию, и доктор Лукас пригласил его к себе. Они даже продумали план: Дитрих заедет в Лахор, когда направится из Северной Индии на восток, в Бенарес.