Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница - Лев Семёнович Симкин

долго жили советские люди, и было тех людей никак не меньше семидесяти миллионов. Некоторые из приобретенных ими за это время болезней оказались заразны и передались остальным ста миллионам? Как свидетельствует Илья Альтман, изучивший материалы суда над членами Еврейского антифашистского комитета, подсудимых больше всего шокировало то, что следователи разговаривали с ними языком нацистов, почти дословно повторяя те обвинения против евреев, которые выдвигали нацистские и коллаборационистские пропагандисты.

«Жидовство, вставшее во главе русских революционных сил, умело маскировалось – вместо Бронштейна писали и говорили – Троцкий, вместо Апфельбаума – Зиновьев, вместо Розенфельда – Каменев», – писала в 1942 году все та же газета «За Родину».

В январе 1949 года редакционной статьей «Правды» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» открылась кампания по раскрытию псевдонимов. Таким же было излюбленное занятие пропагандистов-коллаборационистов.

С тех пор как ближневосточная политика Сталина и его преемников превратилась в антиизраильскую, в стране началась и больше уже не прекращалась борьба с сионизмом. Шла она, как водится, по принципу, позже сформулированному Мартином Лютером Кингом: «Когда люди критикуют сионистов, они имеют в виду евреев». Почему дело обстоит именно так, позже пояснил британский раввин Джонатан Сакс. «Недавно я разговаривал с несколькими школьниками, и они спросили меня: является ли критика Израиля антисемитизмом? Я сказал нет и объяснил им разницу. «Верите ли вы, что у вас есть право критиковать британское правительство?» Они все подняли руки. Тогда я спросил: «Кто из вас считает, что Британия не имеет права на существование?» Никто не поднял руки. «Теперь вы знаете разницу», – сказал я им».

В 1973 году в СССР был снят документальный фильм «Тайное и явное (Цели и деяния сионистов)» с явными заимствованиями из немецкой киноагитки 1940 года «Вечный жид», где евреи изображались как паразиты: «Они разносят болезни», «Они безобразны, трусливы и ходят стаями». В сопровождении кадров, снятых в варшавском гетто. Советские пропагандисты не погнушались их использовать, прекрасно сознавая, что люди на этих кадрах были поголовно уничтожены нацистами. В обеих картинах демонстрировалась карта мира, опутанная паутиной «еврейских олигархических кланов», классическое искусство противопоставлялось созданному евреями «дегенеративному авангарду». Правда, в советском фильме, в отличие от немецкого, не нашлось места речи Гитлера об «уничтожении еврейской расы в Европе». Ее заменили на более или менее подходящие случаю цитаты из Ленина и Маркса, разумеется, вырванные из контекста.

Фильм демонстрировался на закрытых кинопоказах для партийных пропагандистов. Среди тех, кто поощрял такое, возможно, были высокопоставленные аппаратчики, лично знакомые с образцами нацистской пропаганды. Один из исследователей, проводивший опрос доживших до конца века цековцев брежневских лет, с удивлением обнаружил, что двое оказались детьми служивших при немцах старост. «Анкетный» дефект биографии («пребывание на оккупированной территории») нисколько не помешал их карьере. По признанию одного из них, в детстве он знал в лицо гитлеровских главарей (по портретам) не хуже, чем членов современного ему политбюро.

Послевоенная судьба нацистских пропагандистов также часто складывалась вполне удачно. Тот же Филистинский сумел после войны перебраться в США, где его прошлым никто особо не интересовался. В шестидесятые – семидесятые годы под именем Бориса Филиппова он был профессором Американского университета в Вашингтоне. Мой добрый знакомый – американец, этнический еврей, не раз получал от него в подарок книги Гумилева, Ахматовой и, подумать только, Мандельштама и Пастернака, изданные под его редакцией. С теплыми дарственными надписями. Умер он в своей постели, как и большинство нацистских пропагандистов.

Глава 4

Польские евреи… воевали в Ташкенте

Как сложилась дальнейшая судьба беглецов из оккупированной немцами Польши? Что стало с теми, кто перешел реку Сан и был препровожден в советский лагерь или несколько позже попал под депортацию? В большинстве своем они не только спаслись от Катастрофы, им повезло еще вот в чем – погостить на островах Архипелага ГУЛАГ пришлось относительно недолго. Осенью 1941 года, спустя год-два пребывания в местах не столь отдаленных, их выпустили по амнистии. Какая такая амнистия в августе 41-го, когда танки Гудериана рвались к Москве?

Амнистия

Никакой амнистии бы не было, кабы не Соглашение Сикорского – Майского, подписанное премьер-министром польского правительства в изгнании и послом СССР в Великобритании 30 июля 1941 года в Форин-офисе, в присутствии самого Черчилля. Нападение на Советский Союз нацистской Германии коренным образом изменило судьбу польских евреев. Нежданно-негаданно они, как и все польские граждане, оказались не врагами, а союзниками.

Подписание Соглашения Сикорско – Майского

«Польское правительство в Лондоне» – еще недавно «Правда» презрительно писала о том, что «территория этого правительства состоит, кажется, из шести комнат с передней, ванной и уборной, оно имеет одного швейцара, облеченного неприкосновенностью, и одного секретаря на шесть министров» (1939, 17 октября). Теперь же Советское правительство вступало с ним в тесный контакт и, больше того, признавало утратившими силу советско-германские договоры 1939 года, включая тот, о дружбе и границе. С Польшей восстанавливались дипломатические отношения, прекращенные Советским Союзом в одностороннем порядке в сентябре 1939 года. Мало того, была обещана амнистия всем польским гражданам, содержащимся в заключении на Советской территории. Всем, независимо от того, какие обвинения им были предъявлены. Независимо от того… Стало быть, советская власть с самого начала осознавала, что никакие они не преступники и по большей части осуждены по сфабрикованным обвинениям. Спустя две недели, 12 августа 1941 года, Президиум Верховного Совета СССР издал указ об амнистии всем польским гражданам, на основании которого они освобождались из тюрем, лагерей и спецпоселений.

На национальность при этом не смотрели, требовалось лишь подтвердить тот факт, что на 1 сентября 1939 года был гражданином Польши. Правда, иногда это не срабатывало. По законодательству СССР жители аннексированных районов считались советскими гражданами. Не попал под указ об амнистии Шолем Варшавский, 1915 года рождения, поскольку лагерные власти сочли, что он проживал в СССР, частью которого его родной город Дрогичин стал в сентябре 1939 года. В то время он служил в польской армии и был взят в плен под Варшавой. 4 марта 1940 года освобожден в числе 250 военнопленных и в ночь на 11 марта перешел реку Рава, направляясь к родителям в Дрогичин. Их задержали германские пограничники, но, увидев предъявленные документы, отпустили и даже показали, где можно перейти границу. Гитлеровцы охотно избавлялись от тех, кто жил на «освобожденной» советскими войсками земле и туда возвращался. Но с советской стороны граница оказалась на замке, и Шолем тоже попал под замок, откуда уже не вышел – умер 22 января 1942 года в лагере в Республике Коми. А посчастливилось бы ему родиться в оккупированной немцами части Польши, мог бы прожить дольше своих 27 лет.

Освобожденным польским гражданам полагалось выдавать «временное удостоверение по установленной НКВД СССР форме», они могли оформить